Новая Зона. Синдром Зоны

Время ночи пронеслось незаметно. И Проф, и мы с Хип просто забыли про сон и даже удивились, что уже был четвертый час пополуночи, когда нас пришли сменять военные. Бонд, ловко запрыгнув на плиты второго этажа и подтянувшись на руках, залез еще выше, на лестницу к надстройке недоделанной крыши, где и занял позицию. Кора остался внизу, дежурить у вездеходов. Хип просто упала на койку, а я, прислонившись к двери машины, задремал прямо так – слабый отсвет догорающего костерка приятно блуждал в щелях полузакрытых век, убаюкивал. Сколько я проспал, сказать сложно, но проснулся с первым, бледно-серым проблеском рассвета и утренним свежим холодком. Но разбудил меня не он, а настойчивый, даже немного сердитый шепот Коры:

– Пенка, слышишь меня?

– Да! – послышался звонкий ответ.

– Да тише ты, не так громко… короче, я тебе тут мешок собрал. Похавать там, бинты, хлеб, все такое. Ты пока беги, а я лейтенанта отвлеку.

– Зачем?

– Тихо, говорю, сталкеров разбудишь. Что значит – зачем? Не понимаешь, да? – Шепот рядового стал громче, добавилась хрипотца. – Да тебя же профессор в Институт увезет. На опыты!

– Опыты? Зачем? Нет. Он лечить меня. Будет лечить. – Пенка и впрямь стала говорить немного тише.

– Ага. Как же. Лечить. Стопудово тебе говорю, в клетку посадят и будут эксперименты ставить. Они же ученые, ну?

– Нет. Не будут. Я знаю.

– Да откуда ты знать-то можешь, дурилка? Я там служу, вот я знаю. Они таких, как ты, ловят – и в клетки. Беги давай, пока никто не видит, а лейтенанта отвлеку. Ну! Чего сидишь? Спасайся давай! Бегом!

– Не надо. Спасаться. Проф хороший.

– Тяжело с тобой… что ж ты такая непонятливая-то… Он у-че-ный. Он тебя поймал и увезет! Хватай мешок и сматывайся, пока не поздно.

– Сматывайся? Расскажи слово «сматывайся». – Пенка явно заинтересовалась.

– Да, Кора. Конкретный же ты енот, – сверху спрыгнул Бонд, осмотрел подчиненного и прыснул со смеху. – Ну, енот ты енотовидный…

Тут уже не выдержал и я. На наш смех из вездехода выглянул Проф, непонимающе осматривая покрасневшего Кору, удивленную Пенку и хохочущего Бонда.

– Проф, у нас тут это… спаситель появился. – Лейтенант отдышался и вытер слезы. – Даже мешок собрал Пеночке, чтоб она, значит, от злого вас в Зону обратно убежала. А то вы над ней опыты… бхахах… опыты ставить начали бы…

Проф улыбнулся, но не от смеха.

– Рядовой Корнейчук. Я уверяю вас, что ничего плохого Пеночке не причиню. И уж разумеется, никаких опытов ставить я и не собирался. А вы, лейтенант, напрасно так смеетесь. Ваш подчиненный – очень хороший человек с душой. Цените это.

Кора, красный как свекла, все же улыбнулся и спрятал за спину армейский рюкзак. Бонд, все еще посмеиваясь, от души хлопнул рядового по плечу, покачал головой.

– Добро, профессор. Согласен. Но ты, конечно, учудил, рядовой. Ладно, Кора, ты теперь больше не енот. Радуйся. Повысили тебя. Скажи спасибо Профу, убедил.

Пенка, поднявшись, подозвала псов и, погладив каждого по мохнатой голове, отпустила их. Мутанты, лизнув ей руку и не оглядываясь, молча убежали в разные стороны, не удостоив никого из нас даже взглядом.

Поставленные на автопилот вездеходы, уверенно развернувшись, ходко и быстро пошли назад по собственным колеям. В ушах даже посвистывал встречный ветер, когда я, выбравшись на крышу, немного ошалел от непривычной скорости, которой совсем не ожидал от, казалось бы, огромных и неуклюжих машин. Но «Спектры» шли четко, не отклоняясь от собственной колеи ни на метр – техника «запомнила» весь путь и уверенно по нему возвращалась. Лишь у болота я попросил сбавить скорость – был Прилив, и могли образоваться новые аномалии, но предосторожность оказалась излишней. Неприятных сюрпризов на тропе не появилось, и весь четырехдневный путь, пройденный до этого с черепашьей скоростью, занял всего лишь четыре с половиной часа. В прямой видимости вышки связи и дрожащих в потоках по-летнему теплого воздуха контурах куполов я попросил остановить «Спектры», и мы с Хип вышли на дорогу, там, где пролегла незримая глазу граница.

На асфальт дороги, рядом с нашим прошлым приношением, легли еще две сломанные сигареты. И я, и Хип осторожно положили по кусочку сахара, галету и по очереди плеснули спиртным из фляжки, оставив темные пятна на сером покрывале пыли.

– Спасибо, Зона, за то, что одарила, и за то, что выпустила, – сказал я, обернувшись назад, к чахлым лескам и заброшенным поселкам.

– Если что не так, ты прости нас, – тихо, немного печально проговорила Хип, помахала рукой. – Не по злобе мы, а по глупости.

– Спасибо за Пенку… – проговорил я, снова плеснув на землю из фляжки.

– Спасибо за Пенку, – эхом отозвалась Хип.

Слабый, легкий ветерок шевельнул волосы. Дохнуло едва ощутимо запахом прели, грозы и болотной воды.

Ответила.

Проф нас не торопил, и мы долго еще стояли на той самой границе, взявшись за руки и вслушиваясь в тихие звуки Зоны. Потом Зотов подозвал нас всех.