Новая Зона. Синдром Зоны

– Друзья мои. Про Пенку Яковлеву ни слова. Мы спрячем ее в первом вездеходе, который ты, Бонд, сразу подгонишь к первому корпусу, где моя лаборатория. Я ее выведу сначала в свой кабинет, потом в утепленный вольер, где поставлю кровать, стол и все необходимое, чтоб она быстрее поправилась.

– Понятно.

– Сделаем, Проф.

– И нужно это сделать быстро. Затем сразу к ангарам, и я вызываю сотрудников Яковлева. Готовьтесь, друзья мои, вероятно, будет концерт по заявкам. – Проф улыбнулся. – Голос у Гавриила могучий, но сам он отходчивый, все будет хорошо. Не геройствовать только, я все, абсолютно все возьму на себя, а вы выполняли свои обязанности. И не спорить! Все ясно?

– Так точно, профессор, – кивнул старший лейтенант Бондарев. – Но в обиду я вас не дам, командир, учтите.

– Мы тоже, – хором заявили мы с Хип.

– Ишь ты… один за всех, и все за одного. Благодарю, но это, право, не потребуется. Лунь, Хип, спрячьте свое новое оружие в вездеходе. Мы его сохраним, в отчетах оно не значится. Бонд, потом вечером перенесете его ко мне в кабинет. У меня есть личный несгораемый шкаф с институтскими документами, и места в нем много.

– Мы его не будем сдавать?

– А вы что, хотели бы? – прищурился Проф. – Или, может быть, в Москву вы поедете с бейсбольной битой?

– Нет, конечно… Проф! – Я не сразу вернул челюсть на место. – Вы уже заранее все решили?

– Лунь, я вас умоляю. Все уже стало ясно еще там, перед ночевкой. – Проф весело отмахнулся. – Или вы хотели отпустить Пеночку одну? Вне Зоны, вне привычного для нее мира, через сотни километров и в непривычную для нее, другую Зону? Не поверю.

– Нет, разумеется…

Не стал я говорить Профу, что мы с Хип утром, перед отъездом, втихаря все решили. И даже продумали несколько вариантов, как бы оставить привычные нам и уже полюбившиеся стволы, заранее прикинули по финансам, оборудованию и, если повезет, костюмам. Но Проф все сразу понял по нам или, что гораздо вероятнее, решил сам.

– Так вот, сталкеры. Лунь, ты, помнится, обещал мне исполнить любую возможную просьбу. За язык я тебя не тянул, друг мой, и посему прямо здесь и сейчас ставлю вас перед фактом.

– ?..

– Я иду с вами. В Москву. В качестве еще одного сталкера. – И Зотов обезоруживающе улыбнулся.

* * *

– И как прикажете это понимать?

Яковлев спросил это совсем негромко, даже необычно тихо для своего богатырского роста и могучего голоса. Мы впятером сидели вдоль широкого орехового стола в главном кабинете брагинского отдела НИИАЗ, и сидели, признаться, довольно долго, в то время как глава Института молча осматривал каждого из нас долгим, печальным и внимательным взглядом. Я просто не узнавал Гавриила.

– Я повторяю вопрос, коллега. Как мне вас понимать прикажете, уважаемый? – академик повторил вопрос, обращаясь уже лично к Зотову. – Неподчинение приказу. Самовольное изменение графика экспедиций. Смертельный и прекрасно при этом осознаваемый риск. Я хочу знать, с чем связан подобный вред.

– Простите, коллега, но вреда для НИИ я никакого не причинил. – Профессор ответил тихо, но твердо, глядя прямо в глаза Яковлеву. – Я, в конце концов, заведующий биологическим сектором брагинского отдела и, согласно правилам, могу самостоятельно решать…

– Я это знаю! – Академик несильно, но тяжело хлопнул ладонью по столешнице. – Не напоминайте мне правила Института, которые я большей частью сам и написал. Вопрос состоит в другом.

Яковлев взял паузу, помрачнел.

– Да, Игорь Андреевич. Вы действительно заведуете биологическим отделом. Это я тоже помню. Кроме того, я прекрасно знаю вашу работу и ваши организаторские качества. Поэтому и спрашиваю про вред.

– Я вас не понимаю, коллега.

– А я думаю, прекрасно понимаете. Профессор Зотов, что прикажете мне делать в случае потери такого специалиста? Что, я вас спрашиваю? Кто сможет заменить вас, друг мой, на этой должности, продолжить вашу работу? Если вы не думаете о себе, не думаете о друзьях, сыновьях, то подумайте хотя бы об Институте! – Голос академика набрал знакомые, громыхающие стеклами в шкафах ноты. – Не говоря уже о том, что вы мой старинный товарищ и что у вас есть два сына, и никого из нас вы даже не потрудились известить об экспедиции? Это ли не вред?

– Вред, уважаемый Виктор Николаевич, состоит совсем в другом. – Зотов приподнялся, и его голос тоже обрел твердость и уверенность. – Вред НИИАЗ – назначать сотрудникам срок действительной работы в две недели полевых исследований. Вред – запрещать опытным, проверенным сталкерам сопровождать мои экспедиции. Вред – при любой возможности загонять нас, ученых, в кабинеты, в то время когда настоящая работа возможна только там, в Зоне. И до тех пор, пока вы будете таким образом вредить, я не стану подчиняться вашим приказам, коллега. Это вы должны подумать об Институте, Виктор Николаевич. Я-то о нем как раз думаю.