Новая Зона. Синдром Зоны

– Говорил я тебе, стажер, что увидишь еще свою Машу. Держи вот. Проверь.

– Ну… ты же сдал все оружие…

– Плох тот сталкер, Хип, кто свою пушку чужим дядям сдает после всего, что вместе с ней прошел, – проговорил я, застегивая ремешки креплений на чехле. – А списал я безопасникам, стажер, совсем другие пушки. Лежали у перекупа одного убитые в хлам, но еще немножко стреляющие АКМ, кои и были мной приобретены по дешевке. Вот они-то и притворились нашими при сдаче государству.

– И… и ты молчал? Почему?

– Пойми меня правильно, родная… не мог я тебе душу резать признанием, что в подвале у меня припас для Зоны лежит. Ты и так на север часто смотрела, видел я. И если бы не позвала она нас, так бы и лежали пушки. Может быть, насовсем тут остались.

Стажер молча подошла и прижалась щекой, а затем, еще немного сонно, но уже лучисто улыбнувшись, забрала у меня свою «Сайгу».

– Спасибо тебе, Лунь… сохранил мою Машку. Но на будущее ты уж, пожалуйста, не молчи. Нечего меня, понимаешь, таким вот образом беречь – неправильно это.

– Договорились, стажер. Честно, все, никаких больше умолчаний.

– А что там еще есть? – Хип заглянула в выдвинутый ящик. – Еще что-то, да?

– Да, стажер. Плох также и тот сталкер, который дополнительного доброго припаса не имеет.

И я вытащил из того же ящика два наших «Глока-17» и несколько пластиковых коробок по пятьдесят небольших золотистых патронов к ним. Барин нам их еще продавал, и отходили пушки с нами прилично, но легкие, чуть брусковатой формы удобные пистолеты были совсем как новые. Хорошая конструкция, крепкая, лучших пистолетов для Зоны и не найти.

– А вместо этих красавцев отделу ушли два древних ПММ, – вздохнул я. – Видишь ли, Хип, я так и не стал хорошим парнем и, чуть что, как говорит Бонд, опять готов играть в орлянку.

Девушка задумчиво улыбнулась, прикрыла глаза и негромко проговорила:

– А я знала, Лунь. Знала, что ты не изменишься, чувствовала. И спасибо тебе за это, бродяга. Я знала, что когда-нибудь мы снова вместе пойдем по нашим тропинкам. Прости, я тоже имею небольшой секрет… и по той же причине.

Хип мягко отстранилась, отошла к противоположной стене, там, где стоял большой шкаф для инструментов, и, покопавшись в нем, достала сверток из темной фланели.

– Ты его выбросил… а я вернула. Нельзя выкидывать такие подарки, сталкер.

И в полутемном подвале алмазным блеском засияла в руках Хип плоская, в мелких гранях знакомая призма. Тот самый Осколок.

– И спрятала от тебя. Тоже не хотела бередить память и тревожить сны. Берегла его тут. Для нас. Я возьму его в Москву, Лунь. Как талисман. Как кусочек нашего прошлого… той жизни.

– Да, Хип… ты и вправду вся состоишь из сюрпризов…

«Алмаз» слегка помутнел и налился серой мутью в моих руках. Несколько раз, словно в отместку за обращение, дал по пальцам болезненными разрядами, все же быстро посветлел, очистился и снова заблестел бриллиантовыми прозрачными лучами, словно сам по себе, без источников света.

– Спасибо, стажер. Спасибо, что вернула и сохранила.

– Вот так у вас, мужчин, все и выходит. Резко и сплеча, – промурлыкала Хип, забирая артефакт. – Я пока его у себя подержу, и еще покажем это Пенке. Она многое знает с той стороны, может, расскажет чего.

– Тоже верно. – И я потянулся за вторым ящиком, поменьше.

Первой из него была извлечена большая металлическая банка из-под чая, заклеенная изолентой.

– И еще, стажер, помимо оружия и припаса у любого сталкера должен быть свой банк. Железный консервный банк с вкладом на черный день. – И я театральным движением снял квадратную крышку.

Сказать, что в банке лежала куча денег, конечно, было нельзя, и сохранил бы я вклад до более серьезных времен, но карточки наши уехали, да и денег на них осталось совсем немного, и поэтому я решил, что времена эти наступили. Наличность – это все-таки наличность, и доверял я ей намного больше, чем электронным счетам и кусочкам пластика с микросхемой. Не иначе, привычка за годы въелась.

Маленький железный банк хранил на беспроцентном, к сожалению, депозите семь тысяч долларов, полторы тысячи евро и чуть меньше ста пятидесяти тысяч рублей. И в общем, на данный момент это были все доступные деньги, которые у нас с Хип оставались. Еще часть была пока не конвертирована в дензнаки, но я полагал, что под Москвой наверняка найдутся пункты сбыта подобных вещиц.

И последним я вытащил из ящика большой углепластиковый контейнер, усиленный серебряной и свинцовой фольгой, хотя те штуковины, что в нем лежали, не были радиоактивными.

На стол подвальной мастерской, на предварительно расстеленный лист упаковочной бумаги выпали небольшие свертки, коробочки, и отдельно от них аккуратно была извлечена банка в мягкой противоударной упаковке. Все это нам следовало забрать с собой…