Новатерра

      - Я - пас, Дока, очень занят, - безапелляционно повторил комбат. - И дома тоже буду занят, так что ничего совместного не планируй.

      - Что случилось, Старый?!

      - Глобальное изменение климата... Хочешь, открою страшную тайну?

      - Давай! - прохрипел в трубку Док, известный любитель сплетен.

      - Папа Адольфа Гитлера был евреем... Всё, до связи!

      Женщины рассмеялись, нечто между хрюканьем и стоном выдавил из себя Валерий.

      - Интересный вариант завершения нежелательного разговора, - заметила Алина. - Надо будет взять на вооружение.

      - Самое интересное, что это правда, - усмехнулся Александр. - Сам только сегодня узнал. Из достоверного источника.

      - Представляю себе этот источник!

      - Вряд ли... Чего притихла, малыш?

      - Дяденька в телефоне назвал тебя старым, - с оттенком непонимания в голосе проговорила Алёнушка.

      - Да уж, этот дяденька и не такое может отмочить... Он говорил не о возрасте, девочка, просто у меня такое прозвище.

      - Как у хулиганов, да?

      - Да, малыш.

      - Разве полковники бывают хулиганами?!

      - Разными бывают... Да ведь и я - не полковник.

      - А вот и полковник! Так лебедь сказа... Ой! - запнулась она так же, как и в аэропорту, явно почувствовав, что снова наболтала лишнего. - А ты был на войне?

      - Ловкий переход, - прошептала, пристально взглянув на неё, Алина.

      - На войне, говоришь... - Александр вздохнул. - Нет, девочка, не был. На войну меня не пускают.

      - А почему?! - спросила она как-то даже разочарованно.

      - Всё очень просто, милая. Потому, что враги меня боятся и сразу все сдаются в плен.

      - Разве это плохо? Меньше врагов будет, чтобы убивать наших солдат.

      - Эх, ты, молодо-зелено! Если все враги сдадутся в плен, зачем тогда нужны наши солдаты? А раз солдаты не нужны, им перестанут платить жалованье... ну, зарплату, и тогда они будут голодать, многие станут хулиганами, разбойниками и ворами, потому что работать не умеют.

      - И не особенно хотят, - поддержала его Алина.

      - И не особенно хотят, - согласился Александр. - К тому же целую армию пленных врагов придётся чем-то кормить и поить, во что-то одевать, покупать им билеты в цирк и талончики в баню. А а страна наша и так-то не особенно богатая, лишних денег, продуктов, горячей воды и мыла нет. Особенно горячей воды и особенно в этом городе... Поэтому меня выпускают только на парады. Видела когда-нибудь военный парад?

      - Да, видела! - оживилась девчушка. - Один раз. По телевизору. Красиво! А тебе на параде дают лошадку?

      - Далась тебе эта лошадка! Вам... - уточнил он, подразумевая и видения Алины. - Нет, малыш, не дают. Последний раз в нашем роду, - проговорил больше для взрослых пассажиров, - лошадка была у моего прапрадедушки.

      - Он тоже был гетманом? - тут же спросила Алёнка.

      - Тоже... Нет, зайка, гетманом он не был. Тем более - тоже... Был урядником в атаманском полку Всевеликого казачьего войска Донского. Насколько мне известно, погиб в боях с красными при обороне Новочеркасска остатками Вооружённых сил юга России под командованием генерал-лейтенанта Антона Ивановича Деникина. А больше ни у кого... Нет, соврал я! Возможно, была лошадка и у прадеда, он воевал с нацистами в составе конно-механизированной группы генерала Плиева Иссы Александровича, погиб при освобождении Белоруссии в ходе наступательной операции 'Багратион'. И дед тоже погиб. В 1968-м. При обороне вокзала в Братиславе. А папа, слава Богу, жив...

      - Ну он-то хоть гетман? - в голосе Алёнушки прозвучали жалобно-просящие нотки.

      - Гетман! Что-то меня сегодня с утра гетманы преследуют... Нет, малыш, он - полковник воздушно-десантных войск в отставке.

      - Ага, полковник! - торжествующе воскликнула девчушка.

      - Тоже, видно, хлебнул... - глухо произнесла Алина.

      - Хлебнул... Кстати, Юлия, передайте мне, пожалуйста, минералку, она, кажется, там, у подлокотника... Батя хлебнул Афгана - четыре года в общей сложности. Награждён всем, чем только можно было в его время. Трижды ранен. Крайний раз, под Гератом, - тяжело.

      - А ты?

      - А что я?! Как-то на параде шлёпнулся на мостовую Красной площади, вот и всё. На войну-то не пускают.

      - Да-да, могу себе представить! - прошептала Алина. - Сколько в общей сложности 'не пускали'? Год? Два? Три?

      - Без малого четыре, если в общей сложности... - шёпотом ответил Александр. - Давай не будем!

      - Да, прости! Видишь, как с пращурами получилось: сам погиб, воюя с красными, а сын его - уже за них...

      Он поморщился, выдержал паузу. Дескать, много бы ты понимала!

      - Не за красных, Алька, и не против них. За Родину, против врага. Казаки испокон веков сражались не за царя и Отечество, но прежде всего за Отечество, а потом уже за царя - за того, кто поддерживает порядок в этом самом Отечестве, кем бы он ни был, хоть Рюриковичем, хоть Романовым, хоть Джугашвили, хоть Путиным, хоть Медведевым. Так было всегда. И будет так!

      - Да будет так! - воскликнула Алёнка.

      - Спасибо за поддержку, девочка, - подмигнул ей в зеркало Александр.

      - Конечно, ты ведь так всегда говоришь.

      - Я всегда... что говорю?!

      - Да-да, я знаю! - и тут голос её снова превратился в рокот. - 'Я - гетман Александр Твердохлеб! Я всё сказал. И да будет так!' Правильно?