Новатерра

      - Я пробовала, её мобильный вне зоны действия сети. Саныч..!

      - Ну, отправь вестового, чёрт возьми, - гетмана стал раздражать пустопорожний разговор, которому подруга Бог весть почему придала столь плотную эмоциональную насыщенность. - Позвони в музей, ну, или где они там могут ещё шляться.

      - Саныч, Ирка собиралась отвести их к Черному ручью... - одними побелевшими губами прошептала Наталья.

      - Чудное место для прогулок с детьми! Туда через чащобу пока дотащишься... - по инерции проговорил гетман, но когда до него дошёл смысл сказанного помощницей, вдруг осёкся, внутренне похолодев до абсолютного нуля. - Что?! Что ты сказала?.. Что ж ты, твою мать, мне сразу-то не сказала?!

      - Я?! - выпучив на него и без того огромные глаза, возмущённо воскликнула Хуторская.

      - Ах, да, конечно, извини, ты-то всё делала верно, это я, блин, старый осел, развёл тут... Бог же мой!

      Боже, тридцать-сорок сопливых отроков - целое поколение, надежда и опора возрождавшйся земли! - резвились сейчас на опушке у проклятого ручья, далеко за охраняемым периметром границы, без всякой охраны. Боже святый!!!

      - Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас! - в тон гетману читала 'Трисвятое' Наталья.

      А сам гетман уже действовал.

      Не найдя времени обежать рабочий стол, прыгнул в кресло прямо через столешницу. В другой раз с гордостью подумал бы: могём ещё! Но не сейчас. Сейчас, пока летел, предположил, что половину малышни, если не всех кучно, родители не отпустили бы в лес без мобильных телефонов. Можно ведь позвонить любому из салажат и попросить, чтобы передали трубку Промокашке...

      И телефоны, да, имелись. Однако ни сам гетман, ни его помощница, ни пресловутые родители, митинговавшие в этот момент под стенами гимназии, на чём свет стоит покрывая матом госпожу Куракину и собственных чад, якобы выключивших аппараты, предположить не могли, что из-за нехватки ретрансляторов даже в ближней к станице округе до сих пор существовали зоны, куда радиосигнал цифрового формата не проходил. Волею судеб в одной из таких зон сейчас и пребывали незадачливые экскурсанты...

      Наверное, будь гетман в прошлой жизни офис-менеджером или участковым, взялся бы в данной ситуации уточнять фамилии детей, связываться с их родными, и тем потерял время, а мамаш и бабушек довёл бы до инфаркта минимум через одну. Однако, на их счастье, он был боевым офицером-десантником и принял наверняка самое оптимальное из возможных решений.

      - Служба! - заорал в микрофон внутренней громкой связи.

      - Слушаю, господин полковник казачьих войск, - тут же отозвался оперативный дежурный.

      - Включить аудиозапись под боевой приказ! Атаманским сердюкам - в ружьё и на конь! Задача: галопом выдвинуться к старой турбине у истока Чёрного ручья, там наши гимназисты. Если углубились в чащу - разыскать! Всех немедленно в станицу! Обеспечить охранение основной группы со всех возможных направлений вражеской атаки. Огонь по всему, что шевельнётся в зарослях! Я, гетман Твердохлеб, всё сказал. Вопросы?

      - Прошу уточнить, господин полковник: что значит 'огонь по всему...'?

      - Там дети, понимаешь, ты, перестраховщик хренов?! - незаслуженно обругал он старого соратника. - Надо дальше объяснять? Командира сердюков предупреди: если хоть с одним из шкетов что случится, лично его запорю как паршивую собаку! Стрелять во всё, что рискнёт шевельнуться! Из всех стволов. Боевыми. Без предупреждения. На поражение. Я не шучу!..

      ... - Я не шучу, Сережа, это очень ядовитый гриб. Не знаю, что вы с мамой собирали, но это не опёнок, а бледная поганка. Дай-ка мне её! Смотрите, дети, поганка отличается тем, что...

      За пояснениями сгрудившимся у костра ребятам Ирина горестно вздыхала, сглатывая подступивший к горлу ком. Была бы одна, так разѓревелась неминуемо. Над ней посмеивались втихомолку и открыто, колѓлеги недоумевали - каникулы!?! - ворчал супруг: бросай работу и вер-нись в семью! Но Ирина не могла до времени ни бросить, ни вернуться. Ни позабыть. И ни простить себе... Тогда, двенадцать лет назад, она ждала каѓникул с нетерпением, ругалась, правда, в шутку, на детей - когда же отдохну от вас?! А первоклашки улыбались, знали - 'мама' шутит. Шуѓтили все они. Смеялись и мечтали: к бабушке! ура! на дачу! к морю! на рыбалку! 'Хоть высплюсь...' - прошептала Оля, юная гимнастка и художница. Потом они гурьбою разбежались по домам. Потом она глядеѓла вслед, роняя слёзы. Потом мотала километры на кардан, выдумывая повод лишний раз проехать мимо школы. Потом... потом была Чума!

      - Вы плачете, Ирина Владимировна?!

      - Что ты, Настенька?! - встрепенулась учительница. Держать себя в руках! - Видимо, дым в глаза попал. Давайте пересядем чуть подальѓше от костра.

      - Ирина Владимировна, расскажите нам про День Страшного Суда! - рассаживаясь, хором загалдели экскурсанты.

      Оно понятно, каждая слеза ассоциировалась у детей либо со смертью, либо с Чумой. Что, собственно, одно и то же... Их, восьмилеток, счастье, что на свет явились много позже! Да разве это свет?! Вот раньше...! Ох-ох-ох, кому сейчас легко?!

      - Я ведь вам уже сотню раз рассказывала...