Новаторы

И кто знает, возможно, потому Хабаров и схватывал на лету нелегкую науку варить чугун, что были у него недюжинные способности художника. Кто знает…

Но никакой талант не заменит приходящего только с годами опыта. И не раз Костя совершал ошибки, попадал в трудные ситуации. Как-то едва не поплатился жизнью: во время аварии вырвало люк воздухонагревателя, и яростный поток раскаленного воздуха ударил по кауперной площадке, где находился Хабаров. Его несколько метров волочил горячий вихрь. К счастью, обошлось ожогами.

Неподалеку от домны, на которой работал Хабаров, началось строительство новой печи. Сооружалась она сказочно быстрыми темпами — для защиты Родины требовалось все больше металла. Уже в декабре 1942 года пятая по счету домна Магнитки дала первый чугун. Эту победу смело приравнивали к большому выигранному сражению — ведь печь была самой мощной в стране. В приветственном письме магнитогорцам от имени Верховного Главнокомандования говорилось: «…Вы на деле доказали прочность советского тыла и его способность не только обеспечивать нужды славной Красной Армии всеми видами вооружения и боеприпасов, но и в исключительно короткий срок создавать новые производственные мощности. В этом залог нашей победы над немецко-фашистскими захватчиками».

Очень хотелось Косте работать на новом агрегате. Но туда направили лишь самых опытных газовщиков. И тогда он решил доказать, что и на старой печи можно добиваться высоких результатов.

А вызов направили товарищам с новой печи: посмотрим, чья возьмет! Началась борьба, в которой не было побежденных, — вперед выходила то одна, то другая домна. А итогом трудового соперничества были новые тысячи тонн сверхпланового чугуна.

Партия и правительство высоко оценивали самоотверженность металлургов. Многие из них получили Государственные премии, были награждены орденами и медалями. И в числе отмеченных правительственными наградами оказался семнадцатилетний газовщик Костя Хабаров.

Он не поверил, когда впервые услышал об этом. Ему — «Знак Почета»? Да разве заслужил он такую честь? Но товарищи не шутили. И в Указе не было ошибки…

Накануне торжественного вручения награды Костя совсем было упал духом — не в чем показаться перед людьми: кроме застиранных рубашек да рабочей куртки, надеть нечего. Выручил двоюродный брат, дал свой хлопчатобумажный пиджак. И в этом неказистом пиджачке с чужого плеча вышел Костя на сцену, под яркие лучи прожекторов. Он стоял, оглушенный, растерянный, — совсем подросток — и не слышал, что ему говорили. Опомнился, когда увидел на груди орден. В зале гремели аплодисменты, из президиума приветливо улыбался первый секретарь обкома партии; и не было в этот миг на земле человека счастливее, чем Костя Хабаров. Во всяком случае, так ему казалось.

Дома мать увидела награду, заплакала от радости. Потом деловито отцепила орден от пиджака, спрятала в сундук.

— Дороже этой вещи у нас ничего нет. Ох, сынок, не думала я и не гадала, что ты Героем станешь! Так порадовал — теперь и помирать не страшно!

Окончилась Отечественная война, миновал радостный День Победы. На местах недавних боев поднимались из пепла города, восстанавливались заводы, шахты, железные дороги, мосты… И для всего этого требовался металл. С каждым годом все больше и больше. Партия поставила перед металлургами страны задачу — в кратчайшие сроки резко увеличить выпуск чугуна, стали, проката.

Магнитогорцы понимали: на комбинате есть немалые внутренние резервы. Агрегаты работают далеко не в полную силу, и за счет более грамотной технологии можно заставить оборудование действовать с большей отдачей. Но одно дело понимать, и совсем другое — добиться заметных результатов. Чтобы покорилась техника, нужна высокая квалификация кадров, необходима подлинно научная организация труда. И потому первые послевоенные годы стали для Магнитки временем напряженных творческих поисков, временем больших перемен.

В 1946 году в доменный цех пришел новый руководитель — Александр Филиппович Борисов. Этот опытный инженер работал прежде в Кузнецке и в Магнитогорск приехал сразу на должность начальника цеха.

Борисов несколько дней ходил по цеху, присматривался к людям, к оборудованию и ни во что не вмешивался. И лишь после того, как понял сильные и слабые стороны производства, приступил к решительным действиям. Начал он с того, что предъявил новые требования к людям, работающим у домны, и прежде всего к мастерам.

Годами сложился порядок, при котором сменные мастера работали разобщенно, каждый сам по себе, и основное время у них отнимала организация производства. Между сменами издавна шла мелкая грызня из-за пустяков. Поглощенные повседневными хлопотами, люди не очень-то вдумывались в суть процессов, происходящих за броневыми стенами и огнеупорной кладкой — в недрах печи. «Наше дело чугун давать, а не рассуждать», — говорили иные старые мастера.