Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 1

Официально количество еврейского населения в Польше и Литве в 1788-м исчислялось в 617 000 человек; но Чацкий справедливо ука­зывает, на основании целого ряда поверок, что действительное чис­ло евреев, скрытое от официальной ревизии по фискальным сообра­жениям, доходило по крайней мере до 900 000 душ обоего пола. Это почти совпадает с указанием Бутримовича, члена «еврейской комис­сии» при Четырехлетием сейме, что евреи в Польше составляют восьмую часть всего населения (8 790 000). Почти миллионное еврей­ское население очень быстро размножалось, вследствие укоренивше­гося в то время обычая ранних браков. Школьное образование маль­чиков было ограничено изучением религиозной письменности, в осо­бенности Талмуда. Торговля была в руках евреев в следующих про­порциях: одна десятая часть ввоза, но зато три четверти всего выво­за — сельских продуктов, леса, льна, кожи и прочего сырья. Так как на свое содержание купец-еврей тратил вдвое меньше, чем христиа­нин, то он мог продавать свой товар дешевле и делать быстрые обо­роты. Но, с другой стороны, вследствие склонности к рискованным предприятиям еврейский купец чаще впадал в банкротство, и очень редко нажитое им состояние удерживалось в его семье в ряде поколе­ний. В большинстве провинций половина всех ремесленников состо­яла из евреев. Среди ремесленников преобладали сапожники, порт­ные, скорняки, золотых дел мастера, столяры, цирюльники, но зато во всей стране было только 14 семейств, занимавшихся земледелием. 12-я часть всего еврейского населения состояла из людей «праздных», без определенных занятий, а 60-я часть — из нищих.

К этим выводам из официальных ревизий и наблюдений оче­видца следует добавить, что одним из главных промыслов евреев в то время было «шинкарство» — содержание питейных домов в городах и деревнях (в деревнях жило тогда не менее одной трети всего еврейского населения). В панских имениях шинкарство было тесно связано с арендаторством; арендуя у пана-помещика разные статьи сельского хозяйства: мельницы, молочное хозяйство, фрук­товые сады, пастбище, лес, — еврей брал в аренду и панское «пра­во пропинации», винокурения и продажи водки в деревенских шин­ках, постоялых дворах или корчмах на проезжих дорогах. Эти за­нятия часто приводили еврея к столкновению с крестьянином, с тем закрепощенным «хлопом», который шел в кабак не от достат­ка, а от крайней нужды и горя, к чему доводила его тяжелая бар­щина. Последняя стадия крестьянского обнищания кончалась у дверей кабака, и поэтому естественно являлась мысль, что еврей-шинкарь разоряет крестьянина. Это обвинение против евреев выд­вигалось теми панами-крепостниками, которые являлись действи­тельной причиной бедности своих крестьянских рабов и извлека­ли наибольшие выгоды из своего права пропинации, заарендован­ного ими евреям. На евреев же шинкарский промысел имел демо­рализующее влияние. Незавидно было положение арендато­ра между расточительным паном-самодуром и забитым хлопом. Для помещика арендатор также был слугою, с которым он обра­щался не лучше, чем с хлопом. За плохое состояние дорог и мос­тов в имении пан иногда избивал арендатора; глумления над арен­датором и его семьей во время панского разгула были не в ред­кость. В дневнике волынского помещика от 1774 года сохрани­лись такие, например, записи:

«Арендатор Гершко не уплатил мне еще с прошлого срока 91 талер. Я принужден был прибегнуть ко взысканию. По статье контракта, в случае неуплаты, я имею пра­во его с женой и детьми держать в тюрьме сколько мне угодно, пока он не уплатит долга. Я приказал его заковать и запереть в хлеву со свиньями, но жену и бахуров оставил в корчме; только младшего сына Лейзя взял на мызу и приказал учить его катехи­зису и молитвам (католическим)» ...

Мальчика насильно заставля­ли делать крестное знамение и есть свинину. Только приезд из Бердичева евреев, уплативших за разорившегося арендатора, спас отца от заточения, а сына от насильственного крещения.