Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 1

В Австрийской монархии, крупнейшем центре западного еврей­ства[5], производились опыты над разрешением еврейского вопро­са. Император-католик Иосиф И, издавший в 1782 г. свой «Толеранцпатент», был, несомненно, более доброжелателен к евреям, чем прусский «плохой протестант» Фридрих II, но общий взгляд на евре­ев был одинаков у обоих представителей просвещенного абсолютиз­ма. Если король держал евреев в узде бесправия, а император сулил им права под условием их национального обезличения, то это выте­кало из того, что один считал евреев неисправимыми, а другой до­пускал возможность «сделать их полезными для государства». Но ис­правительная система Австрии была не легче, чем косная юдофобия Пруссии. Своими насильственными реформами Иосиф II не мог под­винуть дело социального обновления еврейских масс, особенно в глав­ном их центре, в оторванной от Польши Галиции. Режим «терпимо­сти» не мог давать тех результатов, которые возможны только при режиме гражданской свободы.

В австрийской столице Вене, где легально могла жить только небольшая группа привилегированных еврейских купцов, «патент терпимости» не изменил к лучшему положение евреев. В 1784 г. пра­вительство Нижней Австрии высказалось против разрешения евре­ям строить себе синагогу и избрать раввина в столице, и Гофканцелярия поспешила сообщить, что она об этом и не помышляет. Когда в январе 1789 г. представители «терпимых евреев» в Вене просили императора дозволить им избрать нескольких депутатов для наблю­дения за исполнением распоряжений правительства и возбуждения ходатайств в нужных случаях, им в этом было отказано. Зато был усилен полицейский надзор за проживающей в Вене колонией, со­стоявшей из двух групп: постоянных жителей и временных. За посто­янными следили, чтобы они не слишком увеличили состав своих се­мейств, а за временными, приезжавшими по делам из других мест, чтобы они не засиживались дольше срока (от 14 дней, с правом про­дления срока до окончания своих дел).

Прежде чем уравнять евреев в гражданских правах, Иосиф II возложил на них самую тяжелую гражданскую обязанность: нату­ральное отбывание воинской повинности (1788). Это был первый опыт включения евреев в регулярную армию христианского госу­дарства, вызвавший тревогу и в еврейском, и в христианском об­ществе. Австрийская военная аристократия усмотрела в этом ос­корбление для военного сословия; еврейская же масса, веками отчужденная от общегосударственных интересов и лишенная элемен­тарных прав гражданства, не могла не ужаснуться при мысли, что ее молодежь влекут в чужую, большею частью враждебную среду, где ей грозит опасность отпадения от веры и народности. Раздирающее душу зрелище представляли первые рекрутские наборы в австрийс­ких провинциях. Одна из таких сцен — рекрутский набор в чешской Праге в мае 1789 г. — изображена в современном еврейском журнале «Ha-Meassef». В Праге было принято на службу 25 рекрутов-евреев.

День их отправки в армию был днем великого плача: на улицах, при­легающих к казармам, громко плакали матери, сестры, молодые жены отправляемых. Знаменитый пражский раввин Иехезкель Ландау явил­ся в казарму и произнес речь, в которой увещевал рекрутов поко­риться воде «кесаря» и безропотно идти на службу, но стараться и там соблюдать законы еврейской веры и в особенности ежедневную молитву (при этом раввин передал каждому сверток с молитвенны­ми принадлежностями). Раввин отметил и политическое значение момента, указав на то, что отбывание евреями самой тяжелой граж­данской повинности может побудить правительство «снять с еврейс­кого народа остальные цепи, продолжающие давить его». Когда взволнованный раввин окончил свою речь возгласом: «Да благосло­вит и хранит тебя Бог!» — казарма и прилегающий двор огласились рыданиями; рекруты бросились на колени перед престарелым пас­тырем, как бы умоляя о спасении; рыдавшего раввина, близкого к обмороку, едва успели увести. Чувствовалось, что совершается ка­кой-то резкий перелом, наступивший раньше, чем народный орга­низм успел к нему приготовиться. Старые метрополии еврейства: Богемия, Венгрия и в особенности Галиция, охваченная все разго­равшимся хасидским движением, — могли ли они видеть в солдатской казарме переход к лучшим временам?