Новейшая история еврейского народа. Том 3

Много еще апологий писалось тогда против антисемитизма, и все с той же точки зрения полной ассимиляции. Среди этих голосов слабо прозвучал голос человека, который должен был бы громче всех говорить, ибо против него главным образом направлялась полеми­ка Трейчке. Грец находился тогда меж двух огней: с одной стороны, прусский историк обвинял его во вражде к христианству и германиз­му, а с другой — все ассимилированное еврейское общество считало его виновным в страшном преступлении: ведь за «еврейский нацио­нализм» еврейского историка сажают теперь на скамью подсудимых все германское еврейство. Грец был подавлен тяжестью этих обвине­ний. По своему официальному положению, как профессор Бреслав­ского университета и Еврейской теологической семинарии, он не ре­шался откровенно высказать в печати свои еретические взгляды, да и не нашлось бы такого журнала, который дал бы место ответу «ере­тика». Он ограничился тем, что поместил в провинциальной газете «Schlesische Presse» (1879 г., № 859) слабую отповедь на первую ста­тью Трейчке. Отвергая истолкование отдельных выражений в «Ис­тории евреев» в смысле вражды к христианскому миру, Грец весьма неудачно прикрывает еврейскую национальную идею «теорией расы» Дизраэли-Биконсфильда и цитирует гордые слова этого иудео-христианина: «Вы не можете уничтожить чистую расу кавказского типа. Это — физиологический факт, закон природы, против кото­рого напрасно боролись цари Египта и Ассирии, римские импе­раторы и христианские инквизиторы». На это Трейчке ответил второю из упомянутых статей, где подкрепил свое обвинение ци­татами из «Истории» Греца, а против довода о «высшей расе» выс­тавил угрозу, что «на германской земле нет места для двойной на­циональности». Перед угрозой Грец отступил. Во втором своем ответе в той же газете («Последнее слово профессору Трейчке») он отвергает упрек в недостатке у него германского патриотизма и в претензиях на официальное признание еврейской национальности: он только требует признания равноценности иудаизма, иудейской религии, а не еврейской национальности. Тут не было «courage de son opinion». Впрочем, это отступление перед опасным врагом объяс­няется не только чувством ответственности перед еврейским обще­ством, но и тем, что в уме историка еще не вполне созрела ясная на­циональная идеология, которую он мог бы противопоставить твер­дой и законченной системе ассимиляции. Он действительно не пре­тендовал на государственное признание еврейской нации с законны­ми национальными правами, на что дерзнула национальная интел­лигенция следующего поколения, да и то не в Германии.

§ 3 Антисемитская петиция и эксцессы в Восточной Пруссии (1880-1881)

Работа штеккеров и марров принесла свои плоды. За Штеккером шли более степенные люди, добивавшиеся ограничения граж­данских прав евреев путем воздействия на парламент и правитель­ство, а за Марром и его «Антисемитской лигой» шла улица, тот буй­ный элемент мещанства и чиновничества, которому приятно было травить евреев. Этот люд шумел в антисемитских собраниях, скан­далил в ресторанах, оскорблял и выталкивал оттуда посетителей ев­рейского типа; доходило и до столкновений на улицах и в вагонах городских железных дорог. Модным движением увлеклась и значи­тельная часть немецкого студенчества, те бурши, которые в шумных забавах, попойках и дуэлях видели главный смысл студенческой жиз­ни. В Берлине образовался «Союз немецких студентов», члены кото­рого обязывались не иметь никаких сношений с товарищами-еврея­ми и нередко оскорбляли их в стенах университета. Оскорбленные иногда вызывали противников на дуэль, и дело кончалось кровавой развязкой. Даже среди гимназистов появились маленькие антисеми­ты, поощряемые явным сочувствием учительского персонала. Какой-то учитель гимназии в Берлине, Генрици, выступал в народных со­браниях с яростными юдофобскими речами. Либеральная городская дума нашла, что такой педагог не может воспитать честных граж­дан, и уволила его от должности, — но это только увеличило попу­лярность Генрици среди антисемитов и усилило его агитаторский пыл. Все эти скандалы творились под флагом патриотизма, во имя любви к Богу, кайзеру и фатерланду. Антисемитские собрания посы­лали приветственные телеграммы в патриотическом духе канцлеру Бисмарку и получали от него весьма любезные ответы. Источник этих взаимных любезностей таился в том «рептильном фонде», из кото­рого ведомство канцлера выдавало негласные субсидии газетам «пат­риотического» направления. На эти деньги издавались, по-видимому, вновь появившиеся антисемитские листки и брошюры, которые без поддержки извне не могли бы распространяться.

Первым политическим актом антисемитов была подача коллек­тивной петиции имперскому канцлеру. Генрици и его друзья разви­ли широкую агитацию при собирании подписей под петицией. Эта кампания длилась целый год (1880). Во вступительной части пети­ции были ясно сформулированы ее мотивы: