Новейшая история еврейского народа. Том 3

Эпидемия нацизма шла из Германии, поражая прежде всего те страны, где для нее была подготовлена почва. Она не могла еще про­являться там в тех крайних формах, которые сделали из германского переворота открытый бунт против всех идеалов XIX века, но час­тично, особенно в деле усиления агрессивного антисемитизма, она действовала губительно. Наиболее восприимчивою к заразе в этом отношении оказалась Польша, где старая антисемитская партия национал-демократов, или эндеков, в такой же мере фальсифициро­вала демократию, как германские национал-социалисты—социализм, а обе партии одинаково извращали идею истинного гуманного на­ционализма. Антисемитская бацилла гнездилась даже в менее виру­лентной форме в правительственной партии маршала Пилсудского, так называемой «санации», которая, однако, не могла санировать Польшу и ее правящие круги от шовинизма и пренебрежительного отношения к еврейству. Сам Пилсудский в последние годы жизни значительно подвинулся вправо. Он первый из европейских прави­телей решился заключить пакт о ненападении с гитлеровской Герма­нией (1934), когда еще не остыл гнев свободных народов против кро­вавых дел желторубашечников. В том же году был любезно при­нят в Варшаве германский министр пропаганды Геббельс, кото­рому дали возможность прочесть лекцию в польском университе­те, а потом частым гостем польского правительства стал Геринг, который похвалил Пилсудского, как «достойного партнера Гит­лера». Конечно, эта похвала была преувеличена: Пилсудский не был способен ни на полный разгром демократии, ни на антиеврейский погром в духе нацизма. Пока он жил, он сдерживал буй­ные страсти эндеков, рвавшихся в бой против евреев. Но как толь­ко он умер (май 1935 г.), для польских евреев настала пора жесто­ких преследований.

Легальный поход против евреев подготовлялся еще раньше. Во время сессии Лиги Наций в Женеве, в сентябре 1934 г., польский ми­нистр иностранных дел Бек удивил членов Лиги заявлением, что Польша считает для себя необязательными статьи мирных тракта­тов о защите прав национальных меньшинств до тех пор, пока они распространяются только на государства, образовавшиеся или пре­образованные после войны, а не на всех членов Лиги Наций. Он объяснил это мотивом чести и достоинства Польши, забыв, что, кроме чести, есть еще честность, обязывающая исполнять подписанные международные договоры. Это был первый удар по авторитету Лиги Наций. Умысел, конечно, тут был другой. Польское правитель­ство хотело оставить себе свободные руки по отношению к украин­цами, евреям и другим меньшинствам, составлявшим треть ее насе­ления. В польском обществе в это время созрел план разрешения ев­рейского вопроса путем полной или частичной «эвакуации» евреев, путем массовой их эмиграции. Разногласие было только в методах: партия эндеков добивалась этого путем репрессий, бойкота еврейс­кой торговли и даже террора (последний входил в программу ра­дикального крыла партии: «народных радикалов» или сокращен­но «нара»), между тем как правительственная партия стремилась к тому же легальными путями: ограничением гражданских прав евреев и сужением сферы их экономической деятельности, пропа­гандою бойкота еврейской торговли и легализацией этого бойко­та. Эндеки и нара мечтали об изгнании евреев из Польши, а «санаторы»-пилсудчики — о постепенном вытеснении их из граж­данской и хозяйственной жизни. Польский министр Бек не постес­нялся выступить в Женеве перед Лигой Наций с предложением при­нять во внимание, что в Польше живет трехмиллионная еврейская масса, которая вследствие переполнения городов особенно нуж­дается в эмиграции для того, чтобы дать место малоземельному крестьянству, переходящему из деревни в город для мелкого тор­га. В варшавском сейме об этом говорили откровеннее: три мил­лиона евреев, десять процентов всего населения, слишком обре­менительны для такой бедной страны, как Польша. Еврейские де­путаты напрасно напоминали о первой статье конституции, гла­сящей, что «Польская республика есть достояние всех ее граждан». Правые открыто противоставили этому принцип «Польша для по­ляков», а другие политики делали это прикровенно. Антисемитс­кая печать развила небывало резкую пропаганду, без всякой по­мехи со стороны цензуры. Через месяц после смерти Пилсудского произошел большой погром в Гродно (июнь 1935 г.): много ев­рейских квартир и лавок было разрушено, много избитых и ране­ных. Когда дело дошло до суда, то прежде всего приговорили к тюремному заключению оборонявшихся евреев, а потом уже вы­несли более мягкий приговор погромщикам. С тех пор по всей Польше пошла полоса погромов, в которых была видна рука силь­ной организации.