Новейшая история еврейского народа. Том 3

Паника и бегство за границу приняли колоссальные размеры в течение лета 1933 года: до сентября в разных странах оказалось око­ло 70 000 эмигрантов, из которых большую часть составляли евреи. Теперь весь свет узнал об ужасах тюрем и концентрационных лаге­рей, где томились противники «тоталитарного государства», о муче­ничестве оставшихся в Германии евреев и полуевреев. Во многих сто­лицах Европы и Америки устраивались комитеты для бойкота гер­манских товаров, что скоро отразилось на экспорте из страны Гит­лера. Над заголовками еврейских газет печатались призывы: «По­мните, что сделали нам в Германии!» Антигерманские манифеста­ции происходили в Париже, Лондоне, Нью-Йорке и других столи­цах. В октябре раздались громовые речи против германского режи­ма в Лиге Наций; Лига единодушно заклеймила возрождение вар­варства и назначила особого комиссара для организации помощи его жертвам, эмигрантам. Тогда оскорбленная Германия заявила о сво­ем выходе из Лиги Наций, где ей теперь действительно не было мес­та; устроенный по этому поводу плебисцит в Германии дал за выход 40 из 44 миллионов голосов — результат, явно достигнутый терро­ром нацистов.

Освободившись от оков всемирного союза пацифистов, Герма­ния вернулась к старому милитаризму. Вопреки Версальскому дого­вору, она стала тайно вооружаться, а потом это-делалось и явно. Быстрая расправа с внутрипартийной оппозицией (убийство Рема и его друзей 30 июня 1934 г.) и смерть Гинденбурга (в июле) сделали Гитлера единственным вождем. В 1935 г. он уже почувствовал себя настолько прочным в своей диктатуре, что ввел всеобщую воинскую повинность без согласия других ситнатаров Версальского договора, а потом аннулировал Локарнский договор и ввел свои войска в де­милитаризованную зону пограничной Рейнской области, чтобы на­гнать страх на Францию и Бельгию. 15 сентября 1935 г., в специаль­но созванном рейхстаге национал-социалистической партии в Нюр­нберге, была провозглашена «расовая конституция», состоящая из двух отделов: «Закон о праве на государственное гражданство» и «Закон для защиты германской крови и германской чести». В пер­вом законе установлено, что гражданином Германского государ­ства может быть только подданный «немецкой или родственной кро­ви», остальные же суть только «государственные подданные» (Staatsangehörige). Второй закон, исходя из принципа «чистоты не­мецкой крови», запрещает браки между евреями и немцами, а зак­люченные браки объявляет недействительными; запрещаются так­же внебрачные отношения евреев с немцами; евреи не имеют пра­ва держать в домашнем услужении немецких женщин моложе 45 лет. Нарушители этих запретов караются принудительными ра­ботами или тюремным заключением. Процессы об «осквернении расы» (Rassenschande) стали отныне обычными в германском суде. Разрушались самые тесные семейные узы, разлучались жены, му­жья и дети в семьях от смешанных браков. Многие арийцы вы­нуждены были разводиться с женами-еврейками, чтобы не лишить­ся государственной службы.

Объявляя «Нюрнбергские законы», эту декларацию бесправия и неравенства людей, основными законами «третьей империи», Гит­лер в своей речи прибавил, что отныне евреи могут жить своей осо­бой жизнью, не боясь эксцессов и «отдельных акций» (перед этим, в июле 1935 г., был новый погром в центре Берлина), но нацисты не могли отказаться от методов террора. Тысячи евреев томились вмес­те с левыми в тюрьмах и концентрационных лагерях, где многие из­девательством и пытками доводились до самоубийства. Несмотря на непрерывное бегство евреев из Германии, травля остающихся продол­жалась. Вдохновитель «Нюрнбергских законов» Штрайхер распрост­ранял свой погромный листок «Штюрмер» в сотнях тысяч экземпля­ров. Там в словах и картинах изображались мнимые преступления ев­реев: ритуальные убийства, обесчещенье немецких женщин и тому по­добные выдумки с порнографическими комментариями. Эта «литера­тура» рассылалась по школам, дети жадно ее читали и писали в редак­цию «Штюрмера» письма с клятвами, что отныне они будут нена­видеть евреев. Между прочим, там были помещены картины, как немецкую девушку и еврейского юношу водят по улицам города с плакатами на груди и надписями: «Я обесчещена евреем» или «Я обесчестил немку». В Берлине и многих других городах вся эта грязная литература выставлялась на углах улиц в особых «штюрмеровских ящиках» для чтения прохожими. На стенах домов на­клеивались плакаты с надписями: «Евреи — наше несчастье». На вокзалах городов и особенно курортов висели объявления: «Евреи тут нежелательны»[37]. Так травили еврея на каждом шагу, ставя его в положение человека, окруженного сворою бешено лающих собак.