Новейшая оптография и призрак Ухокусай

– Позвольте сначала выразить благодарность и радость от знакомства с вами, Пуляй Белосветович. Это просто замечательно, что вы оказались здесь и так вовремя. Но прежде чем я расскажу все в подробностях, поймите главное: никакого Ухокусая больше не существует. Есть тот, кого зовут Сен-но-Тсуки – это сокращенное имя, означает «Тысяча лун». И с Ухокусаем его ничто не роднит…

– Куда же делся Ухокусай? – скептически спросил Копеечин.

Де Косье промолчал, но скривился: глупый конкурент мог бы придумать что-нибудь поубедительнее.

– Если угодно, мертв. Его существование в качестве предметного призрака, наделенного определенной кармой, завершилось, он перешел в новую форму и теперь является совершенно другим существом. То есть до этого остался один-единственный шаг…

– Вы, простите, не Кайданова ли читали? – перебил его Копеечкин.

– Да. Как вы догадались?

– Узнаю терминологию. Я тоже прочитал его труды и впоследствии не отказал себе в удовольствии побеседовать с этим милейшим стариком лично, так что в теории предметных призраков разбираюсь, как мне кажется, несколько лучше вас. Известно ли вам, что форма существа, которое вы – насколько я понял, именно вы – весьма остроумно окрестили Ухокусаем, определена проклятием?

– Вы говорите о проклятии Князя Мертвых? Да, Ухокусай мне все рассказал.

– Рассказал? – ахнул де Косье.

– Конечно. Он прекрасный собеседник и отличный рассказчик. Вы много потеряли, мсье, изучая его как неодушевленный предмет и не позволяя высказаться.

В голосе Сударого закордонцу померещилась насмешливая снисходительность. Вот теперь точно все пропало! Вкупе с расследованием молодого конкурента рассказ Ухокусая приобретет весомость. Значит, Сударый и не думает избавляться от предметного призрака, решил-таки посредством скандала раздавить конкурента, которого отчаялся победить в честной рыночной борьбе!

М-да, значит, не болван…

– Однако вы говорили о встрече с Дзидаем Кайдзюевичем? – напомнил Сударый Копеечкину.

– И не только о ней, – усмехнулся сыщик. – Этот разговор помог мне окончательно определиться, с кем мы имели дело. В прошлом году я ездил в Рассветную страну. Поводом к путешествию стало расследование преступления в дипломатических кругах, о котором я говорить не буду, но заодно я выкроил время и наведался в провинцию Мангайдо, где имел встречу с пресловутым Князем Мертвых. Этот хитрый лис долго вертелся, но когда я намекнул, что готов обратиться хоть в правительство, хоть к Царю о́ни (так именуется у них верховный правитель призраков), он понял: по его милости Рассветная страна может оказаться в неловком положении. И, конечно, согласился снять проклятие. Это должно было привести к освобождению Ухокусая, но я допускал возможность провала и, как видите, оказался прав. Миновал всего год, и Ухокусай объявился вновь, и опять в своем отвратительном амплуа.

– Об этом Ухокусай ничего не говорил, – погрустнел Сударый.

– И не мог сказать, – заверил его Копеечкин. – Проклятие давно уже не имело никакого значения. Оно определило, так сказать, modus vivendi[10] Ухокусая, но карму сформировали дальнейшие поступки. Избавиться же от кармы предметный призрак не в состоянии. Да и вряд ли захочет, ведь для него нет никакой разницы, как себя вести.

– Имеет, еще как имеет! – воскликнул Сударый. – Каким бы зависимым ни был Сен-но-Тсуки, он личность, и, к слову сказать, незаурядная! Да впрочем, что говорить. Мсье, весь день я бился над этой бутылкой, но так и не смог решить, как отменить или хотя бы ослабить чары захвата. Подскажите, как это сделать, и прямо на ваших глазах Сен-но-Тсуки осуществит свою давнюю мечту, примет тот образ, который идеально соответствует его личности.

– Н-но… нужно ли это делать? – промямлил в замешательстве де Косье. – Ухокусай очень опасен.

– Так это ваше изобретение? – спросил Копеечкин.

– Да, – сказал Сударый, – моя роль в поимке Ухокусая невелика. Именно мсье де Косье намного раньше вас, Пуляй Белосветович, угадал присутствие в деле предметного призрака и сумел его поймать.

Сыщик нахмурился, глядя на закордонца:

– И вы утаили такое событие?

– Естественно! – немедленно возмутился тот. – Почему я должен был делиться своим трофеем, по крайней мере, раньше, чем изучу его? Я сделал это в интересах науки! И каждый, – это слово он произнес со значением, мельком глянув на Сударого, – поступил бы на моем месте точно так же!

– Не могу не согласиться, трофей для истинного ученого заманчивый, – сказал Сударый. – В чем вас можно упрекнуть, мсье, так лишь в том, что вы сочли предметного призрака тварью безличностной, держали Ухокусая просто как любопытный объект исследований. А если бы поговорили с ним, то, может, он и не удрал бы от вас, как только появилась такая возможность.

– Удрал и сразу же вернулся к своему промыслу, – вставил Копеечкин. – Хотя проклятие с него давно было снято.