Новейший философский словарь. Постмодернизм.

Делёз и Гваттари призывают обратить внимание на культур-формирующий потенциал характерной для культуры Востока фигуры “травы”: по их убеждению, развиваясь в границах иерархич- ных древовидных систем, “мы утратили ризому, или траву” Делёз и Гваттари цитируют размышления Г Миллера о Китае: “Китай — это вредная трава на капустной грядке человечества... Из всех мыслимых сущностей, которые мы относим к растениям, животным или звездам, это, может быть, наихудшая трава, которая, однако, ведет самое мудрое существование. Верно, что из травы не выходят ни цветы, ни авианосцы, ни Нагорные проповеди... Но в конце концов, она остается той травой, за которой последнее слово. В конечном счете все возвращается к китайскому государству Нет другого исхода, кроме травы. [...] Трава прорастает на огромных необработанных пространствах. Она заполняет пустоты. Она растет междуи среди других. [...] ...Трава это заполненность, вот мораль” Если Запад представлен метафорой “Д.” а Восток метафорой “травы” то Америка в этом контексте выступает, согласно Делёзу и Гваттари, “перекрестком” “местом встречи” этих альтернативных традиций: с одной стороны, американская культура “не свободна от древесного господства и поиска корней” (“это видно хотя бы по литературе, по поиску национальной идентичности, а также по ее происхождению и европейской генеалогии”), с другой же стороны, “различие американской книги и книги европейской налицо, даже когда американец бросается в погоню за деревом. Различие в самом понятии книги. Листья травы”

Сопоставляя Запад и Восток, соответственно, как культуру “Д.” и культуру “Травы” Делёз и Гваттари пишут: “Америка представляется посредником. Ибо она развивается за счет внутреннего подавления и истребления (не только индейцев, но также и фермеров и др.) и одновременно иммиграции извне. Столичный поток образует безграничный канал, определяет количество власти, и каждый, как умеет, перемещается в этом потоке власти и денег (здесь берет начало миф-реальность о бедняке, который становится миллиардером, чтобы вновь превратиться в бедняка); все это объединяется в Америке дереве и канале, корне и ризоме одновременно-” Внутри же североамериканской культуры, по их мысли, также могут быть выделены различно “настроенные” в отношении древовидной структуры локосы: так, Восточное побережье это “поиски древоподобного и возврат к дряхлому миру” “Запад, с его безродными индейцами, с его блуждающими рубежами, подвижными и смещаемыми границами” определяется Делёзом и Гваттари как отчетливо “ризоматический” В этом отношении, согласно их оценке, ризоморфна сама американская культурная топография: “Америка смешала все направления, она передвинула свой Восток на Запад, как будто Земля стала круглой именно в Америке; ее Запад примкнул к Востоку” Тем не менее, американский менталитет отчетливо демонстрирует западный стиль мышления, трактуемый постмодернистской философией как “древовидный”

Согласно Делёзу и Гваттари, “дерево подчинило себе весь западный мир и западное мышление, от ботаники до биологии, анатомию, гносеологию, теологию, онтологию, всю философию” Более того, по их мысли, “у нас дерево вонзилось в тело, оно стратифицировало и очерствило даже пол” По Делёзу и Гваттари, сексуальность как таковая принципиально различным способом акцентируется в культурах Запада и Востока: “зерновые растения, объединяя два пола, подчиняют сексуальность модели размножения” В этом контексте Делёз и Гваттари цитируют А. Одрикура, который “усматривает именно здесь истоки оппозиции морали и трансцендентной философии, столь ценимой на Западе” с одной стороны, и “имманентной философии на Востоке” с другой. По оценке Делёза и Гваттари, “трансцендентность болезнь чисто европейская”

В целом, по оценке Делёза и Гваттари, вся культурная традиция западного образца может быть оценена в своем содержании и по типу своей организации как “древовидная” Постмодернизм подвергает фигуру “Д.” жесткой критике, как:

1) привносящую в европейский менталитет идею принципиального существования сквозной “от корней до кроны” — логики развития мироздания;

2) отстаивающую идею вертикальной организации бытия, предполагающую наличие пространственного и командного центра: по Делёзу и Гваттари, “дерево или корень вдохновляют печальный образ мысли, которая, не переставая, имитирует множественное, начиная с высшего единства, с центра... Древовидные системы — это иерархические системы, которые включают в себя центры значения и субъективации, центральные автоматы как организованные памяти”;

3) презентирующую в западные модели мироустройства идею “корня” (“корень- основание”, “Grund, roots и fundations” у Делёза и Гваттари) как внечувственно- го фундамента и “истока” феноменального мира (см. Корень).