Новеллы (-)

- Правильно-с! Точно-с! Нанесли вы мне тогда немаленькую обиду: стрелять-де я не умею. Это я-то, майор Мухтолов, эскадронный командир, старый гусар Ахтырский! Чтоб я не умел стрелять! Атанде, сударь, атанде-с! Кабы только не старость моя, хоть сейчас под Севастополь. Уж я показал бы этим туркам-подлецам, где раки зимуют!

Фыркнув гордо, грудь вперед, майор лихо взбежал на крыльцо с ящиком в руках. Покуда Василий Иваныч приказывал вполголоса казачку, а мухтоловский кучер под навесом выводил, распрягая, серых жеребцов, в сенях раза два подымался бабий визг, беготня, крики и раскатис-тый гусарский хохот. Скоро показался сам Дормидонт Петрович, крутя могучие усы и сверкая зубами. Копна с проседью черных густых его кудрей была всклокочена и щека пылала.

- Баб ваших шуганул; заспались больно. Распустили вы их совсем, Василий Иваныч. Какая это там черненькая у вас? Новая? Что-то не видал.

Василий Иваныч замигал, сощурившись желтыми бровями, взял не спеша у Ягутки раскуренную трубку, затянулся и, хмурясь слегка, выпустил струю дыма.

- Левашовская, солдатка.

- Хо-хо! Да вы не серчайте, Василий Иваныч. Я было ее того, так она меня... Хо-хо! Лизнула всей пятерней по щеке да в волосы вцепилась. Огонь-бабенка.

Василий Иваныч улыбнулся во весь рот.

- Так вам и надо. Не лазьте по чужим бабам.

III

В столовой ожидала легонькая закуска: к четырем разноцветным графинчикам присоеди-нились грибы, огурчики и прочая снедь. Чокнувшись с гостем, Василий Иваныч прошелся вразвалку по столовой, взял со стола свежее яблоко, наливное и твердое, как ремень, и, закусив его острыми зубами, звучно хрустнул.

- А вы все яблочком, - заметил Мухтолов, прожевав алый ломоть тонко нарезанной провесной ветчины.

- Привычка, Дормидонт Петрович. Всю жизнь свою яблоками сыт. Ими и здоровье сохранил. Не в шутку говорю вам, слыхал я достоверно, что для здоровья яблоко самый полезный фрукт. И то сказать: сейчас мне шестьдесят первый, а я еще хоть куда.

Майор захохотал.

- Еще бы: сказано, яблочный царек! Яблоки да бабы у вас за первый сорт.

- Готово, сударь,- молвил, взойдя, Ягутка.

- Ну-с, Дормидонт Петрович, пойдемте-ка в залу. Ты, Ягутка, все это, там, наливки, грибки, снеси туда.

Хозяин и гость из столовой, минуя кабинет, прошли темноватым коридором в паркетную залу, высокую, с развалившимися белыми хорами наверху и со вздрагивающей под потолком огромной хрустальной люстрой; широкие подвески на ней казались точеными изо льда. Кроме трехногого ветхого фортепиано, мебели в зале не было никакой, и только громоздились по углам свежие кучи яблок. С белых стен на взошедших посмотрели три портрета. На одном опирался на трость, улыбаясь добродушно, дед хозяина в камзоле и белых буклях; со второго величаво взирал, воздвигая подобные крыльям эполеты, покойный его родитель, а подле в золотых рамах скромно потупляла васильковые очи под белым кружевным покрывалом красавица мать его. К простенку промеж двух мелкостекольных окон Ягутка прислонил толстую дубовую доску в сажень вышины; на доске углем выписан был ровный кружок с точкой посередине.

Майор зарядил пистолет, выпил, не торопясь, две рюмки сливянки и закрутил, искоса любуясь, лихой ус.

- Как же мы будем стрелять, Василий Иваныч, из чести или на интерес?

- Зачем же на интерес, Дормидонт Петрович? Ведь мы дворяне.

- Так-то оно так, а из одной чести скучно. Разве вот как: первый пяток из чести, а там на интерес?

- Ну что ж, идет. Орел или решетка?

- Орел.

Целковый звонко стукнул о паркет и, пострекотав на месте, улегся перед майором.

- Мне начинать.

Дормидонт Петрович засучил по локоть рукав, отошел к самой двери и поднял пистолет. В облаке синеватого дыма блеснул выстрел. Пуля наметила в круге узкую дыру.

- Вот как стреляют старые гусары! - провозгласил торжественно майор.Ну-ка, махните вы теперь, погляжу я на вас.

- Что ж, и махну. Ягутка, где пистолет?

- На портефьяне, сударь. Я зарядил-с.

Под насмешливой улыбкой майора, шевелившей злорадно волчьи усы, Василий Иваныч взял свой отделанный потемнелым серебром турецкий пистолет, отступил неторопливо, прищурился и стрельнул.

Оба подошли к доске.

- Где же пуля? - недоумевая, спросил майор.

- А вот-с, изволите видеть, - пригнулся к цели Ягутка,- пуля-то в мухе, в самом глазу сидит. Акурат в точку барин угодили.

Майор взялся обеими пятернями за усы и поднял высоко брови. Василий Иваныч хихикнул.

- Что скажете, старый гусар?

Ягутка потихоньку из угла ухмыльнулся тоже.

- Честь вам и слава, - протяжно ответил майор. - Выстрел хорош, и говорить нечего. Честь вам и слава. - А у самого так и кипело сердце. Неужто ж он останется в дураках? - За вашу победу, Василий Иваныч!

- И вам того же желаю. Да что вы все одну сливянку, Дормидонт Петрович? Я вам смородиновки налью. Ягутка, заряди.