Новеллы горной тайги

Глаза без век не моргают. Их темно-оранжевую поверхность пересекает черная вертикальная линия. Она, как стрелка прибора, мелко дрожит.

«Глаза не человеческие…» – думает Пилот и решается спросить:

– Баба…Золотая, ты не человек? У тебя есть имя?

– Ва-ве-ле-чи-те… – монотонно бубнит Баба, сомкнув уста. – Ва-ве-ле-чи…

– Похоже, кричать не будет, – успокаивается Пилот и, осмелев, спрашивает:

– Прекрасная… э-э… прекрасное созданье, ты здесь живешь?

– Ва-ве-ле-чи-те… Ва-ве-ле-чи…

– Исчерпывающий ответ… – констатирует Пилот и видит…

Копер, квадратная башня заброшенной шахты. Она чуть наклонилась. Окна заварены ржавыми листами железа. Все покрыто серебристым куржаком.

– Мы там были… – вспоминает Пилот. – Там снегоход не ехал. Мотор надрывался, а снегоход – ни с места! На руках вынесли! Так и не поняли, что да почему – на 10 метров оттащили, он и поехал… – Это… – напрягает память Пилот, – хребет Рудничный… или Рудянский… Здесь недалеко. Кто-то рассказывал – шахта вроде и затоплена, а иной раз слышны крики…

Пилот чувствует – кто-то тянет его за ногу, но Баба стоит смирно, руки по швам.

Вот только она медленно истаивает, как мираж, а вместо нее возникает фигура Тракториста. Он хлопает Пилота по ноге, вопрошая:

– Чего стонем? Баба приснилась?

– Ага, приснилась… – подтверждает Пилот. – Золотая…

– Это хорошо, это правильно, – улыбается Тракторист. – Не зря, значит, приехали.

Он хлебает чай. От горячего чая изо рта валит пар.

– А у Бабы пара не было… – сонно соображает Пилот. – Не живая она…

– Солнце, однако, садится. Ехать надо, пока светло.

Пилот скидывает ноги на снег, надевает шлем.

– Поехали. – И заводит снегоход…

* * *

…В густом вечернем сумраке вернулись в мотель. Пилот зашел к администратору за ключом от комнаты. Из-за стола встала женщина в поношенном спортивном костюме. Высокая, худая, скорее молодая, чем нестарая. Она протянула Пилоту ключ и улыбнулась, в блеске ее глаз угадывалось: «Эх, гость дорогой, а коньячку бы щаз…»

– Добрый вечер, – сказал Пилот, – не знаю вашего имени. Вчера другая женщина нас заселяла.

– Светлана… – Она улыбнулась шире и… неуловимо, но отчетливо напомнила Пилоту Золотую Бабу. Во рту Светланы тоже не было зубов, лишь на краях улыбки торчало по одному костяному…

«Как в этом поселке ей заработать на зубы! – мысленно посочувствовал Пилот. – Угораздило же ее зубов лишиться… Может, сцена ревности?.. На мгновение Пилоту стало мучительно любопытно. – Опять же горнолыжный комплекс неподалеку. Но так загреметь на лыжах, чтоб зубы вынесло… Очень постараться надо. Разве что вцепиться зубами в уходящий подъемник».

Пилот мысленно одернул себя за недостойный пилотов цинизм. Меж тем пауза затянулась. Светлана поправила волосы, щеки ее чуть порозовели:

– Присаживайтесь! – Она распахнула рот в широчайшей улыбке, и лицо ее мгновенно и поразительно слилось в сознании Пилота с ликом Золотой.

– Одно лицо!.. – бормотал Пилот. – Только у той в лице зловещая тревожность, а у этой доброжелательная простота.

– Что вы сказали? Знаете ли, после травмы я не очень хорошо слышу. – Улыбка на лице Светланы потускнела. – Говорите громче.

– Благодарю, но не присяду. Переодеться надо – у меня амуниция сырая.

– Заходите позже, хоть ночью. Мне всю ночь дежурить.

И она снова широко улыбнулась. Видимо, отсутствие зубов нисколько не смущало ее искреннюю натуру. Но сходство с той, Золотой, вмиг стало абсолютно неразделимым. Пилот замер и невольно проговорил:

– Не надо ночью… Днем-то страшно было.

– Ой, мужчина, что вы такое говорите… – Улыбка на ее лице захлопнулась, сходство пропало. – Не ожидала от вас.

– Это я не вам… – Пилот выхватил у нее ключ и резко вышел.

«Я вообще-то тоже не ожидал. Куда ни глянь – Баба Золотая!» – мыслил Пилот, открывая комнату.

Умываясь ледяной водой, он спросил себя:

– Где она получила травму, что с ней случилось?

Пилот растерся ветхим полотенцем – надо извиниться и поговорить с ней. Оделся, прихватил рюкзачок и через минуту заглянул к Светлане:

– Вы меня извините, но я решил ночи не ждать, – рискнул пошутить Пилот.

Женщина молчала и, слава богу, не улыбалась.

– У меня в термосе чай с медом, а еще шоколад и отличный мягкий коньячок. – Пилот подошел к столу, достал термос. – Светлана, вы не обижайтесь на меня. Я о своем думал… Ну и брякнул нечаянно.

– Садитесь, конечно.

Светлана не отказалась ни от чая, ни от шоколада, ни от коньяка. Однако Пилоту более не улыбалась. Лишь когда остатки коньяка грустно зазвенели во фляжке, Пилот решился спросить про травму. Упрашивать не пришлось.

– Мы со школы по скалам лазаем. Слыхали, наверное, Столбы на Усьве? Много тут интересных скал. Однако ж лет десять назад взбрело в наши шальные головы спуститься в заброшенную шахту. Есть тут такая на Рудянском, но это не Усьва-3, другая. Она в лесу. Так про нее – легенда на легенде, байка на байке. Чего только ни сказывают. Вот и решили мы туда спуститься. Поглядеть, кто там стонет да плачет. – Она замолчала, всхлипнула. – Что-то не хочется вспоминать…

Пилот счел за благо промолчать.