Новенькая не для меня

– Вот именно. Оно есть только у тебя. Остальные ученики обязаны сообщать о таких передвижениях.

– Вы же сами ввели эти балы, которыми можно покупать выезд, разве нет?

Папа трет глаза и шумно выдыхает. Держится из последних сил.

– Давай ещё раз, Бородин. Я ввел балы, чтобы дать вам возможность выезжать, но, – голос отца становится жестче, – при оповещении кого-то из администрации. Снежана, вы кого-то предупредили о том, что уезжаете?

– Нет.

– Что и требовалось доказать. Что мы имеем? Несанкционированный вывоз одного из учеников, да, Ярослав? Ночью.

– Мы вернулись до двадцати двух, – продолжает накалять Ярослав.

– Правда? А вот я на своих часах видел десять минут одиннадцатого.

– Это все из-за меня. Ярослав помогал мне, он ни в чем не виноват! – не собираюсь я молча слушать, как папа нападает на Бородина.

– Снежинка, блин, я сам могу за себя ответить. Не нужно меня выгораживать, – стреляет в меня возмущенный взгляд карих глаз.

– Давай ты это будешь делать не сейчас, – шиплю, чтобы он услышал.

Он только удивленно вскидывает брови, но, судя по стиснутой челюсти, я его не убеждаю.

– С чего б? Я пацан, мне и отвечать за свои поступки.

– Так, – папа ударяет по столу, и я подпрыгиваю, – я не позволю, чтобы ученики вот так просто нарушали режим заведения и катались по городу, когда им вздумается.

– Мне нужно было выехать, и до завтра это не подождало бы, – топаю ногой.

Ну неужели папа не понимает, что он перегибает палку с воспитанием?

– И зачем же тебе прям так надо было выехать, Снежана? – обстановка в кабинете становится ещё более напряженной.

– Ты сам посмотри, ничего не видишь? – показываю на себя, не замечая, как перехожу на «ты» при Ярославе.

– Ради какой-то стрижки ты решила смотаться из школы без моего ведома? Или мне напомнить, что ты ещё несовершеннолетняя. Где твой телефон? Какого черта я не смог дозвониться?

– Да, папа, блин, хватит со мной как с маленькой, – топаю ногой и затыкаюсь.

Вот же блин. В кабинете повисает молчание.

– Папа? – ошарашенно выдыхает Бородин и переводит круглые глаза с меня на отца.

Я зажмуриваюсь и стараюсь не впадать в панику.

– Ага, приятно познакомиться, – бурчит отец, тут же успокаиваясь.

– Офигеть, и что же ты ещё скрываешь, Снежинка? – и такой упрек в голосе, что мне становится самой противно оттого, что я ему не призналась.

Заставляю себя поднять глаза на него и чуть не спотыкаюсь о затаившуюся в его взгляде обиду.

Все тело пронзает ощущение того, что сейчас от меня ускользает что-то важное и дорогое.

Доверие Яра?

Или это все от волнения?

– А почему она должна была тебе что-то говорить? – прерывает нас отец.

Ярослав не считает нужным ему отвечать, продолжая сверлить меня глазами.

– Ну так что, Снежинка?

Морщусь.

– Давай потом поговорим?

Ярослав выдыхает сквозь стиснутые зубы и поворачивается к отцу.

– Давайте уже закончим это промывание мозгов. Наказывайте, и я пошел спать.

– Так тебя система наказала, когда зафиксировала нарушение. Ты можешь быть свободен, – папа словно теряет весь запал после моего всплеска.

Ему будто дышать становится спокойнее оттого, что теперь хоть кто-то из класса знает, что он мой отец.

Яр вылетает из кабинета, громко хлопнув дверью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Папа морщится и снова сосредотачивает взгляд на мне.

– Ну, рассказывай, что это такое, было? Тебе на операцию после выходных, а ты скачешь по машинам и по городу. Где вы были, дочь?

Сдуваю челку.

– Мы были у тети Яра. Она и привела мои волосы в порядок, между прочим. Ничего противозаконного Яр со мной не делал, если ты об этом.

Папа хмурится.

– Я переживаю, дочь. Я не смог дозвониться. Увидел запись твоей ссоры с девочками из класса, и ты просто исчезаешь. Что я должен думать?

Прикрываю глаза. Отца тоже можно понять.

– Ну можно же было не устраивать вот это вот все при Ярославе?

– А что ты так за него трясешься? Аж вон грудью на защиту готова встать.

– Просто он хотел помочь, а в итоге сам же остался виноватым из-за того, что не разрешил мне свои баллы за выезд списать.

– Почему? – отец снова начинает хмуриться.

– Вот именно потому, что ему можно выезжать в любое время, он за меня волновался, как бы у меня проблем не возникло. Кто же знал, что ты будешь нас караулить?

– То есть, по-твоему, я сейчас не прав и зря волновался?

Молчу. Я не знаю правильного ответа на этот вопрос.

Папа подходит ко мне и обхватывает за плечи.

– Снежа, сколько раз мы уже проходили это. Ты знаешь, что с тобой все хорошо, но этого не могу знать я. Да и почему нельзя было прийти ко мне и попросить отвезти на эту злосчастную стрижку?

– Я была расстроена, пап. Ты же прекрасно знаешь, как я тряслась над своими волосами, а тут их просто испоганили. Ну а Ярослав стал свидетелем всего происходящего и решил помочь. Что в этом плохого? Неужели отзывчивость сейчас менее важна, чем дисциплина?

– Нет, конечно, – папа притягивает меня к себе, – просто я реально волновался за тебя, места себе не находил, когда понял, что тебя нет в школе.

– А как ты узнал?