Новенький

Ди всю свою жизнь прожила в одном и том же доме, ходила в одну и ту же школу, дружила с одними и теми же людьми и привыкла к уютному чувству уверенности, которым сопровождалась ее жизнь. Она вообще не представляла себя в роли новенькой и не понимала, каково это — когда вокруг все незнакомые, хотя после перехода из начальной школы в среднюю она пару месяцев знала только четверть школьников из своей параллели. И хотя Ди во многих смыслах переросла свою школу и созрела для перехода в новую, от одной мысли, что она окажется в окружении незнакомцев, начинало сосать под ложечкой.

В шеренге другого шестого класса, напротив, стояла Мими и, широко раскрыв глаза, наблюдала за этим разговором. Ди всегда училась с Мими в одном классе, а в последний год их развели по разным. Теперь Ди очень страдала от того, что не может общаться с Мими целый день, как раньше, а только на переменах, во дворе. Досаждало и то, что Бланка, которая училась с Ди в одном классе, буквально втиралась в ближайшие подруги — как сейчас, когда она почти повисла на Ди, положив руку ей на плечо, и глазела на новенького. Бланка не могла обходиться без физического контакта, во время разговора она прикасалась рукой к человеку, перебирала его волосы, прижималась к мальчикам, которые ей нравились.

Ди стряхнула ее руку, чтобы не отвлекаться от новенького.

— Ты из Нигерии? — спросила она, ей хотелось показать ему свою осведомленность. У тебя другой цвет кожи, но ты не чужой, я кое-что знаю о тебе.

Мальчик покачал головой.

— Из Ганы, — ответил он.

— А… — Ди ничего не знала про Гану, кроме того, что она, судя по всему, находится в Африке.

Мальчик остался таким же доброжелательным, но выражение его лица словно застыло и стало менее искренним. Ди решила продемонстрировать, что знакома с африканской культурой. Она кивнула в сторону женщины у ограды:

— А на твоей маме дашики?

Она знала это слово, потому что на Рождество ее хиппующая тетушка подарила ей шаровары из ткани с рисунком в виде дашики. Чтобы доставить тетушке удовольствие, Ди надела эти штаны на рождественский ужин, и старший брат дразнил ее, что одна скатерть у них на столе, а вторую Ди напялила на себя. После ужина Ди спрятала подарок в дальний угол шкафа и больше к нему не прикасалась.

— Дашики — это рубаха, которую носят африканские мужчины, — сказал мальчик. В его голосе не было ни насмешки, ни презрения. Он просто делился информацией. — Или чернокожие американцы, когда хотят что-то доказать.

Ди кивнула, хотя не поняла, что именно доказать.

— Кажется, «Джексон Файв» на «Соул трэйн» в них выступали.

Мальчик улыбнулся.

— Мне помнится, Малкольм Икс[5] как-то раз появился в дашики.

На этот раз Ди показалось, что он поддразнивает ее. Ди решила, что пусть, она не против, лишь бы не этот суровый, холодный вид.

— На моей маме платье из ткани кенте[6], — пояснил он. — Ее делают у меня на родине.

— А почему на ней зимнее пальто?

— Она мерзнет везде, кроме Ганы, даже когда тепло.

— А тебе тоже холодно?

— Нет, я не чувствую холода. — Мальчик ответил полной, развернутой фразой, как обычно отвечала Ди с одноклассниками на уроках французского, проходивших раз в неделю.

Его акцент не был американским, хотя иногда он вставлял американские выражения. В акценте было что-то английское. Мама у Ди любила смотреть по телевизору сериал «Вверх и вниз по лестнице»[7], выговор нового мальчика чем-то напоминал этот сериал, правда, без такой резкости и апломба, и гласные у него звучали более певуче — видимо, это африканское произношение. Законченные предложения, отсутствие сокращений, мелодия речи, тягучие гласные, все вызывало у Ди улыбку, но она сдерживалась, чтобы не показаться невежливой.

— А после уроков она тоже придет, чтобы забрать тебя? — спросила Ди.

Ее мама никогда не приходила в школу, только на родительские собрания. Она вообще не любила выходить из дома.

Мальчик снова улыбнулся.

— Я взял с нее слово, что не придет. Я знаю дорогу домой.

Ди улыбнулась в ответ.

— Да, так будет лучше. Только малышей из начальной школы приводят и забирают родители.

Прозвенел второй звонок. Учителя четвертых классов встали во главе колонн и повели своих учеников в школу. Затем наступила очередь пятых классов и, наконец, шестых.

— Хочешь, я понесу скакалки? — предложил мальчик.

— Ой, нет, спасибо! Они не тяжелые.

На самом деле довольно тяжелые. Ни разу никто из мальчиков не предлагал ей помочь.

— Давай. — Он протянул руку, и она отдала ему скакалки.

— Как тебя зовут? — спросила она, когда их колонна тронулась с места.

— Осей.

— О… — Имя оказалось уж таким иностранным, что она не знала, за какой звук зацепиться, чтобы повторить. Все равно что пытаться вскарабкаться на абсолютно гладкую скалу.

Он улыбнулся в ответ на замешательство, к которому, похоже, привык.

— Проще звать меня Оу, — сказал он, вводя свое имя в круг привычных звуков. — Я не против. Даже моя сестра иногда так меня называет.

— Нет, я могу выговорить. О-сей. Это на твоем языке?

— Да. Значит «благородный». А тебя как зовут, скажи, пожалуйста?