Новгородская земля, Санкт-Петербург и Швеция в XVII–XVIII вв.: Сборник статей к 100-летию со дня рождения Игоря Павловича Шаскольского

Известно, что как историк П. Н. Крекшин в научных кругах не пользуется доверием из-за его склонности присочинять к весьма достоверным фактам, взятым им из весьма надежных источников, нечто от себя. Склонность Крекшина-историка к художественному сочинительству видна из сопоставления текстов рукописи «Журнала» и «Дневника», а также приведенных выше отрывков из сочинения Крекшина, взятых И. И. Голиковым. Добавления в «Дневнике» выделены курсивом, а выброшенные Крекшиным в ходе создания «Дневника» отрывки «Журнала» отмечены квадратными скобками.

Таблица 2

²⁷ РНБ ОР. Собрание М.П. Погодина. Д. 1732. Л. 41 об; Юнаков Н. Л. Северная война… С. 276.

Из табл. 2 видно, как «совершенствовались» под пером П. Н. Крекшина «речи» Петра. Они выразительно свидетельствуют о манере Крекшина «улучшать» и «развивать» мысли, которые он приписывает Петру при создании текста «Дневника».

Следует признать, что, конечно, даже беглый взгляд на труды П. Н. Крекшина подтверждает обоснованность критического подхода к ним. Так, в «Дневнике пребывания царя в Воронеже» он приводит сведения, которых не было и быть не могло: он пишет, что Петр предписал подготовить к походу против Турции 61 корабль, 200 галер, 57 полков, а также 20 тысяч казаков96. Ни такого числа судов, ни такого числа полков в Приазовье, и вообще в России того времени не было. Вместе с тем невозможно игнорировать то обстоятельство, что в основе «Дневников» Крекшина лежат источники невыдуманные и порой даже проверяемые, которые автор препарирует в традициях исторической повести XVII в.97 и излагает в жанре популярного тогда «юрнала» – официального дневника, хотя в ряде мест видно, что «Дневник пребывания царя» составлялся, возможно, после 1721 г. (в некоторых местах Петр назван «императором») и в него внесены данные, которые не могли быть получены при составлении реального дневника в 1709 г. «Дневник военных действий» (в литературе вопроса он называется по-разному: «Архивный материал, хранящийся в архиве Императорской Академии наук», «Меншиковский архив», но чаще «Дневник военных действий Полтавской битвы»98), широко использовали (вслед за И. И. Голиковым) Н. Г. Устрялов и Н. Л. Юнаков. Последний полагал, что «Дневник военных действий…» является частью более обширного произведения Крекшина под названием «Краткое описание блаженных дел <…> Петра Великого». В том, что автором «Дневника военных действий» был Крекшин, убежден и крупнейший специалист по военной истории петровского периода П. А. Кротов (он вводит свое написание фамилии историка – « Крёкшин»)99. Зато другой историк Полтавской битвы, В. А. Молтусов, наоборот, убежден, что Крекшин автором «Дневника…» не является, но, тем не менее, «Дневник военных действий…» может служить ценным историческим источником. И далее Молтусов, где с кавычками, а где и от себя почти дословно (и с явной симпатией) воспроизводит слова Н. Л. Юнакова о том, что «Дневник военных действий…» важен «для восстановления подлинной картины Полтавского боя, <…> имеет громадное значение. Не доверять ему нет оснований», хотя требует исправления хронологических ошибок и утверждает, что «ряд положений “Дневника” <…> спорен. Поэтому, приступая к работе над ним, желательно иметь соответствующую подготовку»100.

П. А. Кротов в книге «Битва при Полтаве: К 300-летней годовщине» считает, что многое, изложенное П. Н. Крекшиным, имеет мифологическую основу, выдумано, нафантазировано им в стилистике художественного произведения той эпохи и что в форме дневника автор пытался таким образом возвеличить личность Петра Великого. Умело сочетая достоверные сведения из материалов знакомой ему канцелярии А. Д. Меншикова, Крекшин, по мнению Кротова, придумал (или воспроизвел из распространенных в обществе слухов) ряд новелл, которые стали причиной устойчивых мифов, кочующих из одной работы в другую и усвоенных в литературе по истории Полтавского сражения101.