Новичкам - везёт...

Глаза доктора погасли как догоревшая свеча, в комнате повисла гнетущая, давящая на плечи тишина. Лишь где-то вдалеке отчётливо доносилось мерное гудение, словно огромный жук сосредоточено кружит на одном и том же месте.

— Что ж… тогда… тогда простите за беспокойство, молодой человек. Жаль, что все так глупо… закончилось. Ганс, проводи гостя спать, время позднее.

Атеист поднялся, уставшие ноги заныли, требуя немедленного отдыха, да он и сам не против. Гул за стеной нарастал все сильнее, парень вслушался, что-то смутно знакомое, причём, где-то внутри пополз ледяной холодок. Вышли в коридор, Ганс бережно прикрыл дверь, словно она целиком из стекла. Атеист брезгливо сморщился, чрезмерной любовью к начальству сам никогда не страдал, подобные «нежные» чувства к руководству вызывают, мягко скажем, неодобрение. Хотя… какое ему дело… Странный шум все отчётливее, Ганс забежал вперёд и торопливо открыл дверь. Скользнул внутрь, и тут же в комнате вспыхнул свет. Атеист успел разглядеть угол широкой, как футбольное поле, кровати и шкаф, как вдруг огнем прошила догадка. Он скакнул назад, рванул на улицу, из сведенного страхом горла с хрипом вырвался крик:

— Это «гробы»!

Тут же рвануло, за спиной вспыхнуло пламя, в тот же миг в спину словно шарахнул огромный воздушный кулак. Атеист вылетел наружу, впечатавшись всем телом в дверь, плечо рванул осколок то ли кирпича, то ли бетона. Снова загрохотало, земля задрожала, как мокрый пес, Атеист наконец-то отлип от двери, перевернулся на спину. В звездном небе мелькают здоровые чёрные тени, похожие на хищных акул. Без труда разглядел, что «гробы» разворачиваются, заходя на второй круг. «Ну вот и всё…»

— Грава! Грава! Чего залипла там?

— Да иду я, иду! Показалось, что живой, а он холодный уже.

— Давай в темпе! Уходить пора…

Холодно… Холод сковал все нутро, даже легкие смерзлись в твердый ледяной ком, не вздохнуть. Что-то стылое давит на грудь, только чудом держатся ребра, ещё чуть-чуть и хрустнут, не выдержав. Сердце еле слышно пульсирует, из последних сил толкая загустевшую кровь. Сквозь нескончаемый грохот прорвалось хриплое урчание. Глаз не открыть, да и зачем? И так все ясно…

Приглушенно хлопнуло, в лицо брызнуло чем-то липко-теплым. Атеист вздрогнул, попытался поднять веки, но сил не хватило. Лишь выдохнул тяжело, со стоном. Сколько уже так лежит — чёрт знает. Тело не чувствует совсем, зато голова отрывается по полной, трещит как после крепкого похмелья, осложненного контузией и черепно-мозговой… В потрескавшиеся губы что-то ткнулось, сквозь грохот в ушах донесся рассерженный голос:

— Да пей уже!

Только сейчас сообразил — сквозь стиснутые зубы, заполняя горло бежит едко пахнущая жидкость, тут же закашлялся, не в силах проглотить.

— Да чтоб тебя! Лучше бы добила дурака — столько живчика перевёл.

В губы снова ткнулось горлышко фляжки, Атеист напрягся, стараясь не пролить ни капли, тихонько пил, живчик тут же разнес тепло по всему телу, как если бы жахнул водки, продрогнув на морозе. Сразу же стало легче, боль не ушла совсем, но свернулась в мурлыкающий в глубине груди комок, словно кот у печи. Дышать стало легче, насколько позволяла придавившая грудь железобетонная балка. Наскреб сил, медленно-медленно открыл глаза, хорошо что вечер, свет конечно ударил, но терпимо. Кто-то склонился, всё плывёт от слез, ни черта не видать. Кое-как картинка сложилась, Атеист узрел наконец милую темноволосую барышню, одетую, как и большинство здесь, в стиле «милитари». Огромные, небесного цвета глаза глядят с тревогой и жалостью, и затаенным интересом, отчего тут же захотелось выпрямиться, выпятив могучую грудь, и, поигрывая бицепсами, убедить, дескать, не переживай, детка, пустяки, сам справлюсь. Но хотеть одно, а хотя бы пошевелиться, после почти суток бездвижного лежания — совсем другое… А девушка-то симпатичная — нежные губы, маленький прелестный носик, выразительные глаза. Такие милые мордашки часто встречались на рекламных постерах, там… в прежнем мире.

— Живой?

— Вроде… — Атеист с трудом выдавил из себя, даже не узнал собственного голоса. — Ты кто?

— А тебе не всё равно? Радуйся, что помогаю.

Атеист полежал молча, набираясь сил и борясь с тошнотой. Ещё никогда не было так хреново.

— Не привык я как-то к бесплатной помощи.

Девушка улыбнулась:

— Так я может не просто так помогаю. Замучаешься расплачиваться потом.

— Это смотря как расплачиваться…

— И не надейся! Я девушка порядочная!

— Зовут то тебя как?

Девушка чуть помедлила с ответом, Атеист усмехнулся в душе — хоть в прежнем мире, хоть в этом — девчонки любят строить из себя недотрог.

— Грава.

— Атеист. Не знаешь, что там с моими ногами — не чувствую совсем.

— Да как тебе сказать?… У тебя как с нервами?

— Ну мож и не альфа-самец, но не жалуюсь.

— Сложно это мессиво назвать ногами. Я тебе обезболивающее вколола, а дальше… дальше терпи. Сейчас будем тебя вытаскивать. И учти, долго возиться мне с тобой некогда.