Новичок в Антарктиде

— …разогревать свою золу с мясом, — исправился Валера. — Шучу, каша была хорошая; мы, во всяком случае, ни в какой другой ресторан не ходили. Кашу мы запивали компотом, если Юра, чемпион и рекордсмен мира по этому продукту, не успевал выдуть его до завтрака.

— Преувеличение. Я всегда оставлял немного товарищам, — скромно уточнил Зеленцов.

— …запивали кашу столовой ложкой компота, великодушно оставленного Юрой, — вновь поправился Валера. — Буровой отряд работал у нас неплохо, за пятьдесят дней прошли скважину в двести пятьдесят метров и подняли около трех тонн керна, того самого, что едет с нами домой в рефрижераторе. Работали часов по шестнадцать в сутки, скучать было некогда, но если в Мирном ночами снился Ленинград то на пятидесятом километре нам снился Мирный, в котором сосредоточилась вся цивилизация: кают-компания, баня, кино и Ксюха, которая всегда спала в нашем шестом доме и облаивала всех там непрописанных. Короче, ждали поезд с огромным нетерпением, в день его выхода не слезали с вышки, все глаза просмотрели. Наконец увидели, начали бездумно палить из ракетниц, и вот поезд совсем рядом, а ракеты, как назло, кончились. Ну как встречать дорогих товарищей? Залезли на, крышу балка, и когда ребята с нами поздоровались, мы в ответ дружно залаяли. Почему? А потому, во-первых, что ни ракет, ни коньяку у нас не было, а во-вторых, в Мирном всё равно были уверены, что мы одичали!

Сюрпризы острова Ватерлоо

Со станции Беллинсгаузена для меня началась Антарктида; в первой части повести я уже рассказывал об одном дне, проведённом на Ватерлоо. Правда, тогда на берег сошёл совсем ещё зелёный новичок с расширенными от восторга глазами, готовый обратиться на «вы» к самому захудалому пингвину и вызывавший улыбки бывалых полярников своей чудовищной наивностью. Однако месяц на Востоке вышиб из новичка излишки восторга, а месяц в Мирном — остатки наивности; и хотя главного в Антарктиде — зимовки — новичок не испытал, но пообтёрся, объездился, нашпиговался опытом — словом, начал превращаться в того самого воробья, которого на мякине не проведёшь.

Пусть только читатель не подумает, что бывший новичок испытывал скуку и безразличие, когда «Обь» бросила якоря в тихой бухте острова. Отнюдь нет! Мой прошлый визит был слитком кратковременным, и главным впечатлением от него был бронхит, которым я обзавёлся после того, как рухнул по пояс в ручей у «моста Ватерлоо». А теперь, судя по радиограммам от приятелей-беллинсгаузенцев, меня ждало много интересного. Так, последняя радиограмма гласил: «Ручей почти высох но не расстраивайтесь имеете шанс выкупаться в озере». Обнадёживающая весточка. Кроме того, я хотел поближе познакомиться с чилийскими полярниками и поглазеть на морских слонов.

Как видите, программа обширная, и времени для её выполнения должно быть достаточно, так как «Обь» везёт детали большого дома для беллинсгаузенцев и строителей с Молодёжной, которые будут этот дом монтировать.

Так и получилось. На Ватерлоо я пробыл десять дней и теперь перехожу к рассказу о встречах и событиях, имевших место в указанные отрезок времени.

Микробиолог Джон и доктор Гусаров

Ручей действительно почти высох, и на этот раз до медпункта, где живёт хирург Геннадий Гусаров, я добрался без приключений. Геннадий познакомил меня со своим соседом — молодым, высоким и, конечно, бородатым блондином. Когда в декабре прошлого года «Профессор Визе» покидал Ватерлоо, с берега нам прощально махали руками тринадцать полярников. «Обь» уже встречали четырнадцать человек: в коллектив станции полноправным членом вошёл американский микробиолог Джон Крум.

— Я сыграл большую роль! — пошутил Джон — Я ликвидировал своей персоной «чёртову дюжину»!

Чтобы произвести такую длинную фразу, Джон неоднократно прибегал к помощи Гусарова, прилично владеющего английским. А когда Геннадий похвалил своего ученика, польщённый Джон решился рассказать целую историю.

Недавно Ватерлоо посетило американское туристское судно: несколько десятков туристов, видимо, не самых бедных в Штатах людей, решили ради экзотики поглазеть на ближайшую к цивилизации точку Антарктиды. И вот к Джону подошёл один американец и с трогательной доверчивостью сообщил, что он очень мало и плохо говорит по-русски. Джон сочувственно ответил, что и он тоже «чуть-чуть». Американец удивился и спросил, где его собеседник так здорово овладел английским. Джон пояснил, что в штате Северная Каролина. Потрясённый американец закричал, что он тоже из Северной Каролины, и поинтересовался, сколько времени мистер там жил. «Двадцать лет», — ответил Джон.

Джон оказался чуточку флегматичным, но скромным и приятным в общении собеседником и потому в последующие дни получал от ребят с «Оби» столько приглашений, что вынужден был с тысячью извинений часть их отклонять, говоря при этом: «Не могу же я совсем забросить на произвол судьбы моих маленьких друзей!» Так он называл простейшие микроорганизмы, ради изучения которых и отправился в Антарктиду.