Новичок в Антарктиде

Веселила кают-компанию и ставшая традиционной дружеская перебранка между Григорием Мелентьевичем Силиным и старпомом. Заместитель начальника экспедиции по хозяйственной части, большой мастер розыгрыша, уже давно заронил в душу старпома смутное беспокойство, ибо не упускал случая обронить замечание такого рода: «Хорошая на „Визе“ посуда, неплохо бы захватить кое-что с собой» или: «А почему бы нам не взять в Мирный судовые столярные инструменты?» Ежедневно повторяемые, эти реплики убедили старпома, что Силин готов растащить «Визе» по частям.

— Владислав Иосифович, — вкрадчивым голосом говорил Силин, — я дал ребятам указание подготовить к выгрузке запасной судовой винт. Хороший металл, пригодится слесарям для поделок.

— Эммануил Николаевич, — тут же обращался к капитану старпом, — я приказал боцману установить круглосуточную вахту по охране материальных ценностей.

— Не поможет, — посмеивался Силин, — всё равно, когда экспедиция высадится на берег, от «Визе» останется голый корпус!

Кстати говоря, боцман Василий Павлович Алексеев в этот день поразил меня своим воистину волшебным даром телепата. После встречи с «Обью» я побежал и радиорубку и столкнулся на лестнице с боцманом. Увидев в моей руке исписанный листок, он ухмыльнулся и сказал:

— «Пробиваемся вслед за „Обью“ к Мирному в тяжёлой ледовой обстановке»?

— Почти слово в слово! — изумился я. — Расскажите, как угадали? Вы же не видели, как я писал!

— Секрет фирмы, — продолжал ухмыляться боцман. — Обыкновенное чтение мыслей на расстоянии!

— Нет, в самом деле?

— Ну а если в самом деле, то я знаю вашего брата корреспондента, все одно и то же пишут. Как в «Золотом телёнке»: «Из трубы паровоза валит дым!»

И ушёл, снисходительно похлопав по плечу озадаченного корреспондента.

Радиограмму я, конечно, выбросил в урну и побежал сочинять другую, по возможности без ярко выраженного штампа.

На следующее утро «Обь» пробила нам дорогу к припаю. До Мирного осталось не больше пятнадцати миль. Морское путешествие закончилось, между судами и берегом — сплошной припайный лёд. Впрочем, это ещё неизвестно, сплошной ли он, чаще всего под невинным снежным покровом скрываются трещины. В одну из них в Первой антарктической экспедиции провалился вместе с трактором Иван Хмара. В другой трещине в начале этого года погиб при транспортировке грузов с «Оби» Василий Рыскалин…

С борта «Оби» на припай спустились два научных сотрудника, их задача — проверить надёжность льда. Столпившись у фальшборта, мы следили за их работой, следили с замиранием сердца — что ни говори, а скоро и нам спускаться на этот лёд. Но нашему настроению не суждено было долго оставаться торжественным. Протирая по пути очки, подошёл один товарищ, сощурил близорукие глава и с абсолютно неожиданным энтузиазмом заорал во все горло:

— Ребята, смотрите! Какие большие пингвины!

Под всеобщий хохот «очкарик» бежал с палубы. А вскоре действительно появились пингвины Адели, или адельки, как их фамильярно здесь называют. Они мчались к нам со всех ног, ужасно боясь опоздать, спотыкались и падали, проползали десяток метров на животе и снова поднимались. Отдышавшись, адельки застывали как статуэтки — позировали.

Но любоваться пингвинами было некогда. С «Оби» уже сгружали самолёты, и восточникам, летящим первыми рейсами, было велено готовиться к выходу на лёд.

Я помчался в каюту за вещами. Помню, что в эту минуту мне вдруг пришла в голову парадоксальная мысль:

«Я единственный участник экспедиции, который не связан никакими обязанностями, кроме дежурства на камбузе. Я могу остаться на „Визе“, десяток дней побродить по Мирному и ещё через месяц вернуться домой. Поездка сюда, Мирный, поездка обратно — будет собран неплохой материал, и никто меня не осудит. Подумай, пока не поздно! В середине февраля ты можешь обнять своих родных!»

«Если ты это сделаешь, — отвечал другой голос, — я буду презирать тебя до конца жизни. Соскучился? А ребята, которые вернутся домой через четырнадцать-семнадцать месяцев, не соскучились? Глупец! Ты будешь встречать Новый год не в Центральном Доме литераторов, а на станции Восток! Ты побываешь на всех советских антарктических станциях! Дави в зародыше это жалкое искушение — и в самолёт бегом марш!»

Последние рукопожатия, поцелуи, объятия — и в 17.00 самолёт поднимается в воздух.

Дорога на Восток

Внизу под нами Антарктида.

Дух захватывает, когда представляешь себе свои координаты на глобусе. С каждой минутой полёта мы на четыре километра приближаемся к центральной части ледового континента. Там, на верхней макушке Земли, все было просто и естественно, а здесь — летишь, сидишь, ходишь вверх ногами. Какая-то географическая акробатика.

На Восток идут одновременно два самолёта ИЛ-14 с интервалом в пятнадцать минут. Иначе здесь нельзя: если у одною самолёта откажут двигатели и он совершит вынужденную посадку, спасти экипаж может только второй. Поэтому радисты самолётов поддерживают друг с другом непрерывную связь.