Новик

Хотя, если бы Артеньев проявлял на борту хоть толику панибратства, и не держал положенную дистанцию, это стало бы гораздо хуже. И сам прошедший все корабельные ступени Николай не понимает моих закидонов и не раз пытался объяснить очевидное. А я человек команды, у меня, если хотите, профессиональная деформация фельдшера скорой помощи, которая при всей самостоятельности и работы на острие экстрима, за спиной чувствует могучую структуру – команду. Не могу я без тепла и дружеской доверительности. А Николай, кажется, вообще не имеет друзей, есть родные, есть множество приятелей, знакомых, уважаемых учителей вроде Макарова, но ни одного настоящего друга, просто не знает, что это такое, воспитан так Отто Вильгельмовичем. Ведь даже напутствие отца весьма показательно, то есть закон для отца Николая не закон, а ЗАКОН, вот так большими буквами и с придыханием. Может поэтому, я так привязалась к Машеньке, но это тоже не совсем то. Если бы я попала сюда в своём теле, я бы уже обросла десятком подруг и подружек, то есть создала вокруг маленький тёплый дружеский мирок, в котором уютно. А как Николая подвигнуть, ведь не очень выпячиваемая чопорность держит всех на дистанции, тем более, в это время такие моменты чувствуют очень хорошо, ведь общество сословное и не дай Бог не в свои сани сесть. К чему, я всё это? Я решила с этим решительно бороться. Может Николай потом ещё спасибо скажет, тем более, что мы здесь на берегу, а не только команда и море вокруг…

Так мы познакомились с лейтенантом Бахиревым. Его как раз списали с "России", он жил на одном с нами этаже и было не совсем понятно, куда его определят, по логике его ждало повышение. Но повышение повышению рознь. Так что встретились в момент, когда оба пребывали в очень похожем настрое. Сначала случайно в ресторации при гостинице не оказалось других мест, и мы попросились за стол к Михаилу Коронатовичу. В ходе неспешного ужина, я поинтересовалась необычным акцентом, вернее даже не акцентом, а едва уловимым специфическим звучанием некоторых слов или построением фраз, а Николая впечатлил Георгий четвёртой степени, чрезвычайно уважаемая военными награда, которую возможно получить только за личную храбрость в бою с врагом и никак иначе. Когда Коронатович напрягся на мой вопрос, я поспешила его успокоить, что имела ввиду только поинтересоваться из каких он краёв, потому как у Николая до сих пор чувствуются эстляндские оттенки в речи, хотя в Ревеле, где родился, провёл всего несколько лет, а вырос в Петербурге. Бахирев принял объяснение и заявил, что скрывать и стыдиться ему нечего, что он из казачьего рода, из Новочеркасска. Ну, вы понимаете мою реакцию, что я теперь просто так казака упущу, ага, сщщщаз-зз!

Слово за слово, послали полового за нашей гитарой, и я запела, спасибо тебе, доктор Розенбаум!

После "Казачьей", "Под ольхой задремал есаул молоденький…", а уж после "На Дону, на Доне…", мы выпили на брудершафт и мне очень хочется верить, что положили начало настоящей дружбе. В общем, мы собрались, вообще, я уже не пытаюсь отследить логику и последовательность пьяных мужчин, для равновесия и справедливости, наверно мужчина никогда не сможет отследить логику выпивших дам, но не будем об этих гендерных заморочках. Мы собрались и пошли в ресторан, я слышала, что их тут два основных — для моряков и сухопутных вояк и эти неписанные границы стараются не нарушать, но Бахирев повёл нас именно к армейцам. Мы это прочувствовали только когда, при нашем входе в зал наступила абсолютная тишина, немая сцена, к нам едет ревизор, или как там "…народ безмолвствует". Но оказывается, Бахирев знал, что делал:

— Казаки тут есть, хоть один?!

— Ну есть, а вам-то что за дело?

— Сейчас поймёшь, когда попросите Николая Оттовича вам спеть, а потом извинишься, что нукать начал! — народ явно решил, что пьяные морячки решили покуражиться и поддержали предполагаемый цирк:

— Просим! Просим! — только казачок пробурчал довольно громко:

— Это ещё поглядим, кто извиняться будет! Селёдки мокрые!

Ну, мы и запели. Сначала три уже спетые казачьи, потом "Кубанскую казачью" ("К дому путь-дороженька…"), казаки всем столом уже обступили сцену и весь бывший скепсис с лиц смыло, появились счастливые улыбки. Но надо и остальных офицеров охватить, а меня понесло. Спела Окуджавовские "Кавалергарда век недолог…", "Ваше благородие, госпожа удача…", после этого пришлось чокаться, хоть пить я отказалась, что иначе петь не смогу, но и не настаивали. А потом пошли морские и те, что уже пела. Затем "Проводи-ка меня, батя, на войну…" и "Проводы ("Месяц князь-разлучник…)". Народ загрузился, наверно поэтому вспомнились "Остров невезения" из "Бриллиантовой руки", дальше, наверно по аналогии "Если у вас нету тёти…", в общем, закончила "Петербургским вальсом" уже поздно ночью, и мы ушли в гостиницу. Господа офицеры с казаками порывались до самой гостиницы нести нас на руках, но из опасения, что нас с пьяных глаз просто уронят в грязь, удалось от этой чести отказаться. Михаил перебрал, но держался вполне уверенно.