Новик

Лучше бы и не приезжал. Жил бы спокойно в Москве, строил бы свои собственные планы, а не становился частью чужих. У меня и без женитьбы дел выше крыши.

— Некогда мне, отче, с женой миловаться, — сказал я. — Служба.

— Так у всех служба! — хохотнул он. — Чего там, раз-два в год к супруге приехать, нисколько не обременительно. Подождёт та служба.

Я не стал ничего отвечать, спорить или переубеждать отца. Всё равно сделаю по-своему. На охоте я, кстати, никого так и не подстрелил, зато отец вернулся с добычей, с оленухой.

Прогостил я в родительском доме ровно три дня, а потом объявил о том, что уезжаю обратно в Москву. Находиться в отцовом поместье я уже не мог. В первую очередь потому, что я не чувствовал себя хозяином положения, наоборот, заложником обстоятельств, подчинённым строгому распорядку. Неторопливая сельская жизнь, с одной стороны, позволяла отдохнуть и расслабиться, не думая о завтрашнем дне, а с другой стороны, мне гораздо ближе была городская суета. Мне нужно было действовать, и действовать как можно скорее, а не убивать время, объезжая поля и угодья.

Объявил я о своём отъезде во время ужина, когда речь снова зашла о моей женитьбе.

— Как уезжаешь? — всполошилась матушка, Софья Ивановна, мягкая и кроткая женщина. — Уже?

— Да, завтра, — сказал я.

Больше я тут не вытерплю.

— Ох! В дорогу же вас надо собрать тогда! — воскликнула она.

— Кого? У меня всё собрано, — сказал я. — Леонтию тоже только подпоясаться.

Дядька был единственным, чьё общество я мог терпеть. К дядьке я привык.

— Так и Степан Лукич в Москву собирался, потом, правда, но раз уж ты ехать хочешь, то и вместе-то всё одно веселее, — затараторила матушка.

Отец степенно кивнул, а я с трудом удержал тяжёлый вздох. В мои планы совместное путешествие не входило.

— Нет, — отрезал я. — Мне поспешать надо. Царское поручение выполнять.

На самом деле, никто меня не торопил. Я сам хотел поскорее вернуться к работе. Мне нужно находиться как можно ближе к царю, а здесь, в глухомани, я своих целей не добьюсь вообще никак, даже если разверну тут производственные линии, заводы и пароходы. Заметят, конечно, но влияние моё на политическую ситуацию будет минимальным.

— Ну, как знаешь, Никита, — сдался отец. — Чай, не мальчик уже, взрослый мужчина.

— Степан! — попыталась возразить мать, но он её не послушал.

— Коли считаешь, что там твоё место, неволить не будем, — сказал отец. — Но честь блюди, понял? Отца с матерью не позорь, ни словом, ни делом.

— И не собирался, — сказал я. — Наоборот. Честь и славу завоевать хочу.

Служи по уставу — завоюешь честь и славу. Правда, уставы мне предстоит написать самому, потому что я хотел предложить принципиально новые способы ведения войны.

Вместо лёгкой поместной конницы двухсотлетней давности — рейтары и драгуны. Русская конница ориентализировалась по одной простой причине — чтобы драться на равных с татарами. Теперь же основной противник уже не татары, а уважаемые западные партнёры, и драться с ними нужно иными методами. Вместо посошной рати и боевых холопов — стрелецкие полки, выученные стрелять плутонгами. Вместо тяжёлых пушек-тюфяков на деревянных полозьях — полноценная полевая артиллерия на лафетах. Конструкцию шуваловского единорога я помнил лишь примерно, но принцип конической зарядной каморы один, и верную форму ствола всегда можно подобрать методом научного тыка.

Основная проблема была, однако, не в снаряжении и даже не в выучке. Основной проблемой я видел сопротивление наших же дворян, реакционеров и консерваторов. Деды так не воевали, мол, и мы не будем. Но времена менялись гораздо быстрее, чем того хотели помещики. Очень скоро на поле боя будет править не личная доблесть, когда ты с саблей в руке мчишься на врага, а выучка и дисциплина, когда полки будут держать строй и шагать в ногу даже под огнём противника.

Мне было бы проще, если бы я мог сам набирать себе холопов, вооружать их и учить, но для меня такая задача пока что была неподъёмной. Для этого требовались деньги, и немалые, а те сто рублей, которые мне удалось оставить в своей мошне, утекут мгновенно. Потому что про пищали я подумал, а про боезапас к ним — нет, и мне придётся покупать ещё и порох, и свинец, и бумагу. А если учитывать, сколько пороха должен извести один стрелок, чтобы научиться не просто палить в ту сторону, а прицельно во врага, обучение и вовсе выйдет золотым.

Нужно было, наверное, сразу делать нарезные стволы и формировать роту егерей, чтобы издалека выщёлкивать вражеских командиров. Но ладно, начнём со стрельцов. Сейчас стрелецкая тактика состоит в том, чтобы укрыться в гуляй-городе и отстреливаться от накатывающих волн лёгкой татарской конницы. С противниками из европейцев наши стрельцы пока вроде ещё не сталкивались, если не считать болотных чухонцев из Ливонского ордена, совсем не мотивированных драться.