Новиков

Московские масоны испытали на себе влияние Шварца, но вспоминали позднее о нем по-разному. В памяти большинства он остался необыкновенно цельным, нравственно чистым человеком, реже отмечались неприятные черты в характере Шварца: суровый фанатизм, деспотические замашки, лицемерие. По словам одного из современников, Шварц открыл ему потаенные цели ордена, клонившиеся даже к тому, чтобы уничтожить православие в России.

Николай Новиков не считал Шварца повинным в таких замыслах, был дружен с ним, но всегда умел сохранить собственные убеждения и взгляды и не раз, особенно в делах литературных и издательских, выступал его противником, что замечали окружающие.

Возможность объединить культурные силы страны давно привлекала Новикова. Когда удалось поставить занятия в учительской и филологической семинариях, он задумал выйти за стены университета и создать общество, имевшее целью распространять просвещение в России.

Осуществить план мешал недостаток денежных средств. Но вскоре это препятствие пало. Шварц был приглашен воспитывать сына московского богача Петра Татищева и сумел уговорить отца пожертвовать крупную сумму денег для нужд нового общества. Так определился основной капитал, а затем свои доли внесли участники — Новиков, Шварц, Николай и Юрий Трубецкие, Херасков, Иван Тургенев, Алексей Кутузов, брат Новикова Алексей, князь Черкасский. Позднее число членов общества превысило полусотню.

Новиков, управлявший огромным издательством, отошел от масонских собраний. А его друзья продолжали поиски «истинного масонства», старались раздобыть письменные документы, удостоверяющие древность и правильность принятой ими масонской системы, и с надеждой смотрели на заграничные ложи: не знают ли там заветных орденских тайн?

Когда Шварц в качестве воспитателя молодого Татищева в 1781 году отправился с ним в Германию, московские масоны дали ему тысячу рублей на расходы и для покупки книг. Кроме того, они сочинили письма к руководителям немецких масонов с просьбой о присылке истинных масонских актов и о принятии московских лож в общий союз.

Шварц проездил полгода. Ему удалось говорить с герцогом Брауншвейгским, избранным великим мастером всего масонства. Тот согласился признать независимость организации в России и обещал добиться постановления о том на генеральном масонском конвенте.

Выслушав доклад Шварца о связях, установленных им в Германии, Новиков выразил свое неодобрение. Он как будто чуял беду. Поездка Шварца к герцогу Брауншвейгскому оказалась потом одним из главных пунктов обрушенных на Новикова обвинений.

Но Шварц сделал не только это. Он заезжал в Берлин и виделся с начальниками немецких братьев «златорозового креста» — розенкрейцеров — Вельнером и Теденом, ловкими хитрецами. О результатах этого свидания Шварц рассказал только Николаю Трубецкому и Новикову. Он развернул перед ними картину учения розенкрейцеров с таким искусством, что слушатели поверили, будто они подошли, наконец, к единственно верной масонской программе.

Шварц запасся в Берлине документом, именовавшим его «верховным представителем теоретической степени Соломоновых наук в России», и получил право присваивать степени другим масонам. Русские братья обязывались повиноваться Шварцу и передавать ему взносы на бедных для пересылки в берлинскую кассу ордена. Далее Шварц сообщил, что он добыл теоретическую степень и Новикову, только поменьше рангом.

Завезенное Шварцем из Берлина розенкрейцерство пришлось по вкусу московским масонам. В орден были приняты Иван Тургенев, Алексей Кутузов, Семен Гамалея, Иван Лопухин, брат Новикова Алексей, за ними Трубецкие, Херасков, князья Черкасский и Енгалычев. Образовалась ложа, мастером которой был Новиков. Члены ее рассуждали на религиозные темы и отчасти упражнялись в алхимии, к чему, однако, подготовки не имели.

В отличие от других братьев, ничем, собственно, не занятых, Новиков тащил на своих плечах огромное издательское дело и только изредка участвовал в масонских собеседованиях. На этой почве между ним и Шварцем возникали частые неудовольствия.

— Он меня подозревал в холодности к масонству и ордену, — говорил на допросе Новиков, — потому что я, быв совершенно занят типографскими делами, упражнялся в том урывками, а я, ведая пылкость его характера и скорость, удерживал его, опасаясь, чтобы в чем не приступиться, невеликой осторожностью смотрел на все, что он делал, насколько мне было возможно.

В ноябре 1782 года произошло торжественное открытие Дружеского ученого общества.

Новиков к этому дню отпечатал и разослал приглашения. Вероятно, он сочинял и текст.

Люди напрасно губят время, привлекают жизнь в ленивом бездействии, в сладострастиях. Труднее всего расположить праздное время, о чем говорили и древние авторы. Почему же пренебрегать возможностью укреплять свои душевные силы? А к просвещению себя и приведению в большее совершенство много способствуют помощь друзей, их добрые качества, примеры, советы.

Для этой взаимной помощи и создается Ученое общество, чтобы удобнее было труд и упражнение свободного времени обратить в пользу.