Новиков-Прибой

Так вот. Рукопись «Рассказа сторожа» не была датирована, но, по авторитетному мнению В. А. Красильникова, она относится к концу 1906-го — началу 1907 года, то есть к тому самому времени, когда будущий писатель служил у Топорова. Красильников пишет: «Очевидно, что „Рассказ сторожа“ писался Новиковым-Прибоем именно в этот период его петербургской жизни, когда наблюдения и впечатления от бесед с многочисленными жалобщиками, обращавшимися за помощью к Топорову, и от судебных беззаконий были свежи и горячи. В этом убеждает непосредственность и неподдельная искренность рассказа. При чтении его создаётся впечатление, что трагическую историю кормильца семьи, ставшего инвалидом вследствие производственной травмы, рассказывает сам пострадавший».

«Рассказ сторожа» представляет собой вполне законченное произведение, и не совсем понятно, почему писатель не включил его позднее ни в свои сборники, ни в собрание сочинений. Более того, по своей художественной силе оно могло бы стать в один ряд, например, с чеховскими рассказами «Ванька» или «Тоска», потрясающими своей пронзительной, невыносимой правдой о страданиях человеческих, своей безысходностью, выливающейся в риторический вопрос: «Кому повем печаль мою?..» «Рассказ сторожа» выявляет в начинающем литераторе главное свойство таланта настоящего русского писателя: чувствовать, как свою, чужую боль и уметь передать её так, чтобы защемило сердце, чтобы захотелось встать на защиту всех «униженных и оскорблённых». Кстати, именно в это время Алексей Новиков по-настоящему открывает для себя Достоевского.

Считается, что во время службы у Топорова Новиков написал ещё один рассказ, не менее яркий по своей обличительной силе и явно более революционный. Когда Новиков в 1914 году готовил к печати свою первую книжку — «Морские рассказы», он включил в неё это произведение. Называлось оно «Бойня». И в 1914 году, конечно, никак не могло быть опубликовано. Но странным образом сборник дошёл до типографского набора, который в последний момент было приказано уничтожить. И рассказ «Бойня» вместе с другими морскими рассказами Новикова-Прибоя был впервые опубликован в Москве только в 1917 году.

В 1906 году в Кронштадте были казнены 19 матросов-революционеров. Подробности этой казни Новиков, очевидно, слышал не только от Топорова, но и явно от кого-то из очевидцев. Услышанное — увиделось. Сразу — всё, от закатного солнца, погружающего «лучи свои в воды Финского залива», до расступившихся холодных волн, мрачно принявших в свои глубины тела казнённых. И те, кто расстреливал и добивал мятежников штыками, свои же, матросы, братки, тоже увиделись — с болью и скорбью. И безумие некоторых из них передалось остро, слепяще, невыносимо. Не написать о бойне было нельзя, душа рвалась «глаголом жечь сердца людей», и собственное сердце истекало кровью — ею и написан рассказ. И говорить о его художественных достоинствах и недостатках — не получается. Зато можно смело утверждать, что в одном из самых ранних рассказов матроса Алексея Новикова — вся суть и боль русского критического реализма.

Начиная с 1906 года одно за другим появляются в печати статьи и брошюры Алексея Новикова о Цусимском сражении. Через год с лишним после публикации в «Новом времени» «Гибели эскадренного броненосца „Бородино“…» газета «Мысль» напечатает «рассказ матроса» (так сам автор, подписавшийся «Матрос Н-ов», определит жанр своего произведения) «О гибели эскадренного броненосца „Ослябя“ и его экипажа 14 мая 1905 г.». Затем появятся брошюры «За чужие грехи» (эта маленькая книжка включала в себя два очерка: «Гибель крейсера 1-го ранга „Адмирал Нахимов“» и «Гибель эскадренного броненосца „Ослябя“») и «Безумцы и бесплодные жертвы», очерки «Возвращение из плена» и «Встреча пасхи на корабле» (газета «За народ». 1909. № 15, 20; подпись — «Матрос Кожуколка»). Позднее, в годы эмиграции, А. Новиков напишет рассказ «Живая история», в основе которого — очерк «Гибель крейсера 1-го ранга „Адмирал Нахимов“». Тогда же появится рассказ «Побеждённые», повествующий о гибели броненосца «Наварин».

Сергеев-Ценский сравнил однажды Новикова-Прибоя с Александром Ивановым. Как у знаменитого русского художника многие сотни этюдов были приготовлением к главному полотну его жизни «Явление Христа народу», так же все «цусимские» очерки Алексея Новикова были набросками к роману-эпопее «Цусима», о чём он, конечно же, ещё не подозревал в то время, когда по свежим следам старался воссоздать подробности гибели 2-й Тихоокеанской эскадры, а по существу, всего русского флота. Кстати, это один из главнейших аргументов в защиту того, что Алексей Силыч Новиков-Прибой — истинный и единственный автор «Цусимы» (разговор о спорах по этому поводу — впереди).