Новиков-Прибой

Две брошюры «Безумцы и бесплодные жертвы» и «За чужие грехи» были изданы нелегально в Москве и Петербурге, наделав много шума. Обе они были опубликованы под псевдонимом «А. Затёртый (бывший матрос)», который автор придумал себе ещё в плену. Псевдоним, как нетрудно догадаться, взялся из воспоминаний об отцовских сетованиях по поводу нерадивости сына в учёбе («Затрёт тебя, Алексей, жизнь…»), а сами названия очерков рождали глубокие сомнения в том, что их антиправительственный пафос позволит им свободно распространяться.

В очерке «Безумцы и бесплодные жертвы» автор с негодованием рассказывает о бездарном и продажном командовании российского флота, о забитых и обманутых русских матросах, расценивая катастрофу под Цусимой как «страшное, ещё небывалое в нашей истории поражение…».

Книга открывалась стихотворением известного поэта-народовольца П. Якубовича, строки которого звучали гневно и обличительно:

Мы — жертвы!.. Мы гневным отмечены роком…
Но бьёт искупления час —
И рушатся своды отжившего мира,
Опорой избравшего нас.
О день лучезарный свободы родимой,
Не мы твой увидим восход!
Но если так нужно — возьми наши жизни…
Вперёд, на погибель! Вперёд!

Заканчивалась книга словами этого же стихотворения:

Довольно! Довольно! Герои Цусимы,
Вы жертвой последней легли:
Рассвет уже близок… Она у порога —
Свобода родимой земли!

И эпиграф, и концовка уже сами по себе говорили о том, какой заряд несёт в себе очерк матроса Затёртого.

За внешне парадной жизнью флота автор книги сумел рассмотреть и показать её обратную сторону: «Стоило посмотреть на изнанку военно-морских дел, чтобы ужаснуться перед позорной картиной страшных злоупотреблений и возмутительных хищений народного богатства». Он рассказывает о воровстве, карьеризме, невежестве, подхалимстве командного состава флота: «Все были заняты исключительно своими личными, чисто эгоистическими интересами, стараясь как можно скорее устроить себе карьеру, пробраться в следующий чин, да приобрести себе побольше орденов и крестов…» Автор утверждает, что «о бедственном положении истерзанной родины, кроме нижних чинов, почти никто и думать не хотел». Поэтому хорошие слова он находит только для «нижних чинов», для тех, кого «за какое-нибудь правдивое слово отдавали под суд, упекали в арестантские роты или даже на каторжные работы…».

«Всеми силами души ненавидя войну», гальванёр Голубев перед боем задаётся вопросом: во имя чего? И сам же на него отвечает: «Другое дело, если бы этим ещё можно было искупить народное страдание, облегчить его горькую участь. А то ведь ничего подобного. Наоборот даже… Для шайки грабителей она, конечно, имеет смысл, давая им возможность держать народ в обмане и рабстве…»

Продолжая мысль Голубева, матрос Штарев рассказывает:

«Я недавно в одной книге вычитал относительно войны прямо-таки золотые слова. Автор, характеризуя людей, воюющих не по своей воле, говорит, между прочим, так: „Положите несколько щенков в мешок и начните его трясти: щенки эти станут грызть один другого, но им и в голову не придёт укусить ту руку, которая трясёт их“».

Говоря о Рожественском, матрос Затёртый писал, что командование эскадрой было похоже «на бред человека, сошедшего с ума, на прислуживание и лакейскую заботливость царедворца», что «дойти до такой постыдной игры человеческими жизнями и судьбами родины» можно было только «ради желания сделать сюрприз своему патрону».

Как только книга вышла в свет и была прочитана несколькими сотнями человек, срочно было начато дело по её изъятию и розыску автора.

5 июля 1907 года Главное управление по делам печати предложило Санкт-Петербургскому цензурному комитету дать своё заключение о книге и переслать копию этого заключения прокурору Санкт-Петербургской судебной палаты.

13 декабря 1907 года комитет по делам печати, приводя подробные выдержки из книги, сообщал прокурору: