Новизна хуже старины (СИ)

— Я знаю, — тихо сказал Маликов. — Читал его записку; она всегда со мной. Вот, — он вытащил из кармана сложенный вчетверо и уже немного выцветший лист бумаги и отдал жене. — Рая, неужели ты думаешь, что я бы не убил Лиановского? Я был готов убить его сам, но Вадим меня опередил…

— Если бы ты, как последний трус, не сбежал в столицу, а стал бы искать убийцу твоей семьи, то не пострадали бы невинные люди! — да… столько горя свалилось на всех, кто был связан с этой историей: Павлов убит ФСБшниками, его любимая девушка наверняка ужасно страдала, сам Вадим покончил с собой, Анастасия, любившая его всем сердцем, тоже мучилась… Алексея едва не убили изуверским способом… Как-то он там сейчас поживает?

Они дошли до нашего районного ЗАГСа; я понял, что они идут разводиться. Заходить в здание следом за ними я не решился. Взглянул на экран мобильного — по времени мне пора было уже быть в своем кабинете, но мне было все равно. Пусть Наумов снова читает мне мораль по поводу моих пропусков работы — мне наплевать… А я хочу выяснить, чем кончится дело.

Скоро Маликов с Раисой вышли. Я насторожился: что сейчас будет? А ничего особенного и не случилось — Раиса ушла, даже не взглянув на бывшего мужа, а тот остался стоять как вкопанный и только что-то бормотал себе под нос.

— Ну что, понимаешь теперь, что надо было защитить свою семью? — так обратился я к нему, не в силах скрыть ненависть. Ну почему такая замечательная девушка досталась этому человеку?

— Да понимаю… Какой же я был дурак, что пришел к Вадиму одиннадцать лет назад с такой просьбой… — Маликов сел на скамейку и обхватил голову руками. — Но я же не знал, что он примет мои слова так близко к сердцу… Все потерял: и работу, и жену, и даже смысл жизни.

— И что теперь будешь делать?

— Куда мне деваться? Остается лишь одно — смерть. Знаете, Александр Иванович, я не всегда был таким: были на моем счету раскрытия многих преступлений, я рисковал жизнью ради людей, а теперь… во что я превратился?

— В спецназе, что ли, служил? — поинтересовался я, чтобы только поддержать разговор.

— Нет, в прокуратуре. Да, впрочем, какое это имеет значение? Я уже не прокурор и не следователь, а так — никчемный человек…

Я знал из дневника Вадима, что Маликов служил в прокуратуре. Но не думал, что наши прокуроры рискуют жизнью, чтобы раскрыть какое-либо дело; мне казалось, что они просто сидят в своих кабинетах и контролируют работу Следственного комитета. Не могу представить себе Куликова или Евдокимова в роли бравого спасателя… ну, не такие они люди! Второй-то вроде нормальный мужик, но первого я искренне возненавидел. Спасибо, что этот Леонид Иванович не присутствовал на субботнем заседании, а то не знаю, чем бы оно кончилось… А Евдокимов… если бы я сам не испортил с ним отношения, то, может быть, мы смогли бы неплохо общаться в дальнейшем. Это я сейчас сожалею о том, что тогда нагрубил почти всем сотрудникам нашей прокуратуры, а в тот день меня так рассердил вопрос Куликова, что я не мог сдерживать эмоции.

А Маликов говорит так, как будто уже окончательно решил умереть и не ощущает себя живым человеком. На мгновение мне захотелось утешить его, сказать что-нибудь хорошее, но я выбросил из головы эту мысль. А он почему-то начал рассказывать мне всю свою жизнь: