Новобрачная

Джейми кивнула и тронула лошадь, но как только она проехала несколько шагов, Алек снова выхватил из ее рук поводья и развернул Резвую в обратном направлении. На этот раз он уже не стал объяснять причины своих действий, смолчала и Джейми.

Вскоре они остановились посреди широкого залитого солнцем луга. Алек взял у Джейми поводья и притянул Резвую поближе. Лицо его было непроницаемым, глаза устремлены вдаль.

– Что случилось, Алек? – встревожилась Джейми.

Алек молча покачал головой. Как она наивна: ясно же, что в случае опасности он никогда бы не остановился на просматриваемом со всех сторон лугу. Алек уже готов был нагрубить ей, но вовремя вспомнил, что его жена никогда не обучалась военному искусству.

Джейми решила немного размять ноги и уже было начала спешиваться, когда Алек остановил ее, положив руку на колено. В этом жесте не было и следа нежности.

Джейми не поняла. Она положила руки на седло и спокойно ждала объяснений.

Из леса донесся тихий свист, деревья ожили, и на луг высыпали люди в коричнево-желтых пледах.

В испуге Джейми схватила мужа за руку, но он успокоил ее, сказав:

– Это союзники, Джейми.

– Я так и думала, – заявила она, гордо выпрямляясь в седле. Это была явная ложь, и, чтобы не показаться смешной, она добавила: – Даже на расстоянии видно, что они улыбаются.

– И орел не смог бы разглядеть их лица с такого расстояния, – сухо заметил Алек.

– У англичан хорошее зрение.

– Ты, наверное, шутишь, жена?

– Это уж вам решать, муж.

– Наверное, шутишь. Мне знакомо английское чувство юмора.

– И каково же оно?

– Сухое и сморщенное, как это дерево.

– Неправда. У меня, например, замечательное чувство юмора. – Сделав такое заявление, Джейми гордо отвернулась.

– Эй! – позвал Алек.

– Да, муж?

– Когда они подъедут к нам, смотри только на меня и ни на кого больше. Ты меня поняла?

– Вы хотите, чтобы я вообще не поднимала глаз?

– Совершенно верно.

– Но почему?

– Перестань спрашивать, – резко ответил Алек.

– А разговаривать мне с ними можно? – не выдержала Джейми.

– Нет.

– Но они сочтут меня невоспитанной.

– Они сочтут тебя послушной.

– Я не такая.

– Будешь такой.

Джейми сердито посмотрела на мужа, но он не заметил этого: его взгляд был устремлен вперед.

– Может быть, мне спешиться и встать перед вами на колени? Тогда ваши союзники уж точно примут меня за послушную жену.

Алек молчал.

– Так что вы на это скажете, милорд? – настаивала Джейми.

– Стоит подумать.

В его ответе не было и тени шутки, и Джейми почувствовала себя задетой. Однако ей совсем не хотелось встречать незнакомцев в столь удрученном состоянии, и она постаралась взять себя в руки. Хорошо, она будет играть роль послушной жены, но уж потом отыграется…

Когда союзники, как назвал их Алек, приблизились, Джейми, как от нее и требовалось, уставилась на мужа, четкий профиль которого ясно вырисовывался на фоне светлого неба. В этот взгляд она вложила столько чувства, что у посторонних не могло и сомнения зародиться в том, что она наипокорнейшая из жен.

Завязалась беседа на кельтском языке, и Джейми поняла почти все, что говорили, хотя этот диалект несколько отличался от того, которому учил ее Бик.

Алек ни разу не взглянул в сторону Джейми. Ему и в голову не приходило, что жена может понимать по-кельтски.

Незнакомцы предложили Алеку разделить с ними кров и стол, но он отказался. Они, видимо, соблюдая какой-то ритуал, настаивали, но Алек отказывался снова и снова. Когда с предложениями и отказами было покончено, беседа перешла к обсуждению последних новостей из жизни различных кланов.

Джейми чувствовала, что все взгляды обращены в ее сторону. Она призвала Господа помочь ей вынести это испытание, пообещав ему за это ежедневное посещение мессы.

Внезапно Джейми показалось, что муж стесняется ее. Ей захотелось плакать от отчаяния, но вскоре на смену слезам пришел гнев. Да как он смеет?! Пусть она не красавица, но ведь и не уродина! Хотя папа считал ее очень красивой, да и другие люди никогда не сторонились ее и находили весьма привлекательной.

На самом деле лишь когда разговор подходил к концу и Алек уже взял под уздцы ее лошадь, кто-то спросил его, кто эта женщина.

– Моя жена, – сухо ответил Алек. В его голосе не прозвучали ни гордость, ни нежность. Он говорил о ней, как о собаке, на которую не стоит обращать внимания, хотя, возможно, к собаке он отнесся бы гораздо теплее.

Алек тронул коня, но в это время последовал второй вопрос:

– Каким именем ты зовешь ее, Кинкейд? Алек долго молчал, прежде чем ответить:

– Моя!

Имя прозвучало, как свист хлыста.

Глава 8

Джейми начала подумывать, что Кинкейду вовсе не ведомы такие человеческие чувства, как голод, жажда и усталость. Они остановились только раз и то по ее просьбе, но видит Бог, как ей не хотелось снова просить его об этом! На его месте англичанин сто раз бы поинтересовался, не устала ли его спутница, позаботился о том, чтоб ей было удобно. Но Алек, казалось, совсем забыл, что у него есть жена.