Новобранцы

— Ты орать здоровый, а как на дело — тебя нет! Сейчас я вам покажу, как доить!

Мальчишка напустил на себя важность, уселся на чурбак и, рисуясь перед ребятишками, глазевшими на него с печи, хлопнул корову по лодыжке:

— Давай, давай, раскошеливайся! — и в этот момент получил такого пинка от Солдатки, что загремел под лавку вместе с подойником.

Девчонки, спрятавшись за подушку, давились от смеха, а Игоряха лепетал:

— Каова, каова, Шуку ас!

Шурка выбрался из-под лавки и категорически заявил:

— Ты, Петька, хоть в голос кричи, хоть как, я к ней пальцем не притронусь!

Забрал вместе с пяльцами заячью шкуру и ушел, со всех сил бухнув дверью.

Петька рассердился на друга, на себя, на корову, взял подойник, уселся и… надоил больше чем половину ведерка. Процедив молоко, заставил ребятишек выпить по кружке, пригрозив, что иначе не пустит гулять. Потом налил большую жестяную кружку, самую большую, и, приподняв голову бабки, почти силком заставил ее выпить посудину до дна. Бабка слабо сопротивлялась, пыталась оттолкнуть Петьку, но сил у нее не было.

— Ты со мной, старая, не спорь! — сказал Петька. — Я знаю, чего делаю!

Потом мальчик занялся приборкой избы, а когда оглянулся, увидел, что бабка сидит на кровати, опустив ноги, дышит тяжело, словно она бежала от кого-то во все лопатки, и качает трясущейся головой.

— Одень меня, Петюшка, — попросила бабка жалобным голосом. — Дует по полу то…

Петька натянул бабке на тонкие ноги шерстяные кусачие чулки, помог влезть в валенки, набросил на плечи шубейку.

— Есть я хочу! — сказала бабка и заплакала.

Петька усадил ее за стол, наложил в тарелку, горой, картошки с зайчатиной. Бабка все съела, вытерла рог платком и сказала:

— Ну и греховодник ты, Петька!.. Я ведь помирала, а ты, непутевый, взял да и спугнул смертыньку. А теперича я перемоглась и, видать, жить еще буду долго.

— Ну и живи! — сказал Петька, сел рядом и обнял бабку. — Тебя что, гонят на тот свет?

Бабка положила ему голову на плечо и сказала шепотом, словно боясь, что кто-то подслушает:

— Счастливый ты, Петька, человек. Добрый! Таким всю жизнь и живи.

А мне бы до Победы дожить.

Из эвенкийской тетради

Глава первая

1

Левка Минич и я укладываем вьюки. Патрушев чистит оружие. В печи трещит смолье. Костя гремит сковородой, что-то крошит на дощечке, добавляет в клокочущие кастрюли.

Красное холодное солнце заглядывает сквозь заросшее ледком окно на плиту, тонет в жирном пару.

Геолог Зинаида Антоновна, строгая рослая девица в профессорских черепаховых очках, и щупленькая радистка Вера, затерявшаяся в огромном ворсистом свитере, с треском рвут и мечут на куски тючок байки. Каждому должно выйти по две пары портянок, толстых, мягких. Они надежно будут покоить наши ноги и в резиновых сапогах, и в кирзачах, в сухе и тепле.

— Повариха, как с обедом? — спрашивает начальник отряда Комков, не отрываясь от планшета с картами.

— Готов!.. Супец амброзия, пишша богов, с говяжьими консервами, на второе пельмени…

С грохотом расставляются вокруг тесового щелястого стола скамьи и табуреты. Охапкой сгребаются на топчан патроны, ножи, винтовочные затворы. Костя, натянув на ладони рукава рубахи, подает огненные жестяные миски. Едим молча, сосредоточенно.

— Как супчик? — лебезит Костя. Добрейший человек, он тщеславен, как все самодеятельные повара, и напрашивается на похвалу.

— Маленько старым носком отдает, — вредничает Левка, — но хлебать можно!..

Зинаида Антоновна гипнотизирует конопатого мальчишку своими великолепными окулярами. Левка просит добавки «амброзии» и невинно говорит ей:

— И вполне!.. Евгений Ваныч второй день носки ищет…

После обеда снова принимаемся за работу.

— Товарищи! Товарищи! — призывает ко вниманию Зинаида Антоновна. — Укладывайте вещи только строго по порядку, согласно описи! Это облегчит нам походный быт. Поглядите в список и узнаете: в каком ящике консервы, а где зубная паста…

Ну что же, по порядку так по порядку. Но вот беда, ее творение опись — тщательно разграфленный лист бумаги — коварно исчезла, видно не желая облегчать будущую нашу кочевую жизнь.

Перерыли вьюки, ящики, перетрясли спальные мешки, заглянули даже в кастрюлю с остатками пищи богов. Нету!

Забегая вперед, скажу: опись мы обнаружили в мешочке с нитками, но не было у нас уже вьюков с консервами, ни муки, ни зубной пасты.

Наконец все, что требовалось уложить, упаковать, увязать, покоится на своих местах, надежно скрученное ремнями и веревками. Ребята отправились за поселок, в тайгу, пристреливать винтовки, девчат утащили на танцульки местные летчики, галантные кавалеры в меховых штанах. Мы с Евгением Ивановичем домовничаем.

В бараке уютно, пахнет сухими валенками, луком. Густым, кирпичным теплом пышет огромная печь. В открытом поддувале помаргивают затухающие угли. Комков расстелил на столе карту, что-то брюзжит в усы, черкает карандашом.

Его обуревают хозяйственные заботы. Кроме инструментов, оружия, одежды, у нас полторы тонны продовольствия. Тащить за собой такой груз накладно.