Новочеркасск: Книга третья

— Не на том и не на другом самолете, — усмешливо ответил майор. — На штурмовиках будете летать, молодой человек. На «илах».

— На «илах»? — удивленно переспросил Веня. — Но ведь я же не летчик, а стрелок-радист всего-навсего, а штурмовик «ильюшин», как известно, одноместная машина.

— Отстали от жизни, сержант, — вздохнул майор. — Пока вы скитались по госпиталям, наш штурмовик стал двухместным. Его сейчас так и называют в штабных документах: Ил-2. Будете по-прежнему летать в задней кабине, и обязанности те же, что и прежде, только радиосвязи вам вести не потребуется, потому что радиостанции в кабине нет. Поэтому в штабных документах станете именоваться воздушным стрелком, а не стрелком-радистом.

— Та-ак, — озадаченно протянул Якушев.

Прилетев на новочеркасский аэродром, он с удивлением оглядел четкие линии самолетных стоянок, окаймляющих с трех сторон летное поле. Словно по приказу самого строгого старшины, были выстроены малознакомые самолеты, чем-то отличающиеся от тех «ильюшиных», на которые он насмотрелся в горькие дни отступления в сорок первом году. «Чем же? — спросил он себя и сразу ответил: — Очертаниями кабин, возвышающихся над фюзеляжем». Кабин было не одна, а две, из задней сурово торчал ствол крупнокалиберного пулемета. Эти кабины горбились под лучами весеннего солнца, пробившего черноту мартовского неба.

За спиной под хрусткими шагами чавкнула раскисшая земля. Веня обернулся. Незнакомый летчик в длинном довоенном реглане, огромный, выше его на целую голову, с крутыми широкими плечами, стоял рядом, сверху вниз глядя на него. С обветренного, задубелого от аэродромных ветров лица насмешливо щурились серые глаза:

— Ну что, технарь, любуешься?

— Я не технарь, товарищ командир, — обиженно поправил Веня. — Я стрелок-радист, а еду после госпиталя в штурмовой полк. Туда как раз и получил назначение.

— А-а, — протянул собеседник. — И на какую же должность?

— Воздушного стрелка.

— Вот и хорошо, — одобрил незнакомец. — Стало быть, наши хвосты будешь охранять. А в какую дивизию служить направлен?

— В восьмую шад.

— Ха! — воскликнул незнакомец. — В мою дивизию, значит?

Веня смешался. За свое короткое пребывание на боевых аэродромах сорок первого года, столь печально закончившееся длительными скитаниями по госпиталям, он ни разу не разговаривал так вольно с командиром дивизии, а своего видел лишь издали, стараясь при встрече как можно лучше отдать ему честь и отбить при этом строевой шаг. А тут все просто, будто бы этот огромный, с широким, задубелым от ветров лицом человек сто лет его знал и допускал самое вольное обращение.

— Это хорошо, что ты ко мне. У нас действительно недокомплект, — растягивая слова, проговорил он. — Машина теперь хорошая. Впрочем, хорошая не то слово. Великолепная машина.

Незнакомец поглядел на него подобревшими глазами и вдруг произнес длинную фразу, состоящую из замысловатых ругательств.

— Кого это вы так? — остолбенело спросил Веня.

— Ильюшина, — вздохнул летчик.

— Так ведь это же великий конструктор, какую машину придумал, — робко возразил Веня.

Набрякшие, опухшие веки низко опустились на глаза собеседника, превратив их в две маленькие щелочки, в которых забушевал непримиримый огонь.

— Великий, — подтвердил он со вздохом. — Но не могу с одной и той же мыслью смириться, и сверлит она меня побольнее любой бормашины, что в кабинете зубного врача, панику на моих летунов больше, чем зенитки, наводит. Ну, как же он с таким опозданием вторую кабину на эту изумительную машину поставил! Скольким бы пилотягам жизнь спас, если бы сразу это сделал! А ведь письмами его на эту тему мы забрасывали. Многие летчики погибли из-за того, что самолет был слепой. Ты идешь на цель, а «мессер» к твоему хвосту пристраивается и спокойно тебя расстреливает. Брата у меня на глазах… Брата родного Ваньку так загубили проклятые «мессеры». Не успел я к нему в тот раз на помощь прийти. А был бы в ту минуту в задней кабине такой вот парень, как ты, ни дать ни взять Иван, может быть, в живых остался. Ну да ладно, поздно теперь панихиду по братану повторять. Слушай, а тебя как зовут-то?

— Вениамин Якушев, товарищ командир.

— Гм… Где-то фамилию такую вроде бы слышал. Ну да ладно. А я командир вот этой самой армады, улетающей на фронт. Подполковник Наконечников. — И он указал на самолетные стоянки. Веня застыл от удивления. Он неожиданно вспомнил, почему лицо этого летчика показалось ему несколько знакомым. В госпитале у них в ленинской комнате на покрашенном охрой фанерном щите была его цветная фотография в листовке, рассказывающей о подвигах штурмовиков.

— Вы Герой Советского Союза?

— Натурально, — подтвердил Наконечников. — Так что можешь пощупать, ежели глазам не доверяешь. Однако жаль.

— О чем пожалели, товарищ подполковник? — осведомился Веня.