Новое Будущее

Возникшая тишина напомнит Бойко об Энуме, ее бархатном голосе и нежной, угольного оттенка коже. Бойко ощутит чувство вины, а затем злость и ярость. Бойко разъярится на эту ржавую планету и на создателей неуклюжего ровера, на своих живых и беззаботных спутников и на Энуму, которая оставила Бойко в одиночестве.

Ярость Бойко нетерпелива и не знает разбора, она темна, глубока и дышит огнем, ярость и уязвима, и беспощадна, и вспыльчива, и жестока, ярость не помнит прошлого и о будущем не мыслит, ярость не сомневается и не прощает, подчиняет, неистовствует и все сокрушает.

Именно ярость и толика отчаяния привели Бойко на Марс.

Дальнейший путь они проделают в молчании.

«Конестога» доберется до места назначения на закате. Трансмод прекратит движение, замрет посреди марсианской пустоши. Распознать Корзину стороннему наблюдателю даже с помощью современной оптической системы невозможно. Здесь нет ни опознавательных знаков, ни видимых искусственных конструкций.

Хранилище таится под поверхностью, уходит вглубь на десятки метров. Для его создания строительные роботы расширили пустоты лавовых трубок, извлекли и утилизировали тонны породы, обеспечили сейсмозащиту на случай крайне маловероятных в этом районе марсотрясений, установили реакторы, способные обеспечить автономное функционирование хранилища на протяжении нескольких столетий.

Были созданы и жилые пространства для сервисной команды и специалистов на случай расконсервации хранилища. Спасаясь от радиации и пылевых бурь, человечество на Марсе забиралось все глубже, подобно мелким осторожным зверькам.

«Словно землеройки, – подумает Бойко. – Землеройки или кроты. Только не крысы».

Бойко ненавидит крыс.

Других трансмодов и роверов рядом со второй Корзиной нет. Это плохой знак. Несколько команд находились к точке сбора ближе, чем лагеря Бойко и Дери, и им следовало уже быть на месте.

По сигналу с трансмода часть поверхности вздрогнет и придет в движение. Красный от нанесенной пыли квадрат поднимется на несколько сантиметров и отъедет в сторону, открывая путь к Корзине. Экипаж «Конестоги» начнет неспешный спуск.

И снова процедуры шлюзования. Постороннее и потенциально вредоносное не должно проникнуть в хранилище.

В помещениях по ту сторону шлюза – пластик и хромированный металл, на стенах – фотографии земных пейзажей, много воды и леса. Ничто в интерьере не выдает инопланетного местонахождения. Философы, которые утверждали, что марсианские поселения станут новым началом для человечества, предложат альтернативный путь развития цивилизации, ошиблись.

На другой планете человек воспроизводит прежние, привычные ему структуры. В пространстве и в коммуникациях, в мышлении и в иерархиях власти. В идеалах и в целеполагании раз за разом будут повторяться одни и те же земные паттерны, сформированные всей историей человечества.

Факап философов не слишком беспокоит Бойко.

Гэвэл, худой и очень рослый блондин в синей олимпийке, встретит их у выхода из шлюзовой камеры.

– Добро пожаловать, – с иронией в голосе поприветствует он прибывших. – Вы первые, через полчаса митинг в зале собраний.

Исполнив предписанный протоколом ритуал приветствия, Гэвэл заковыляет обратно. Как у всякого высокорейтингового кодера, у Гэвэла странные отношения с собственным телом, словно кто-то расцифровал его сознание из безупречно отлаженной программной среды в неуклюжую телесную оболочку.

Он обернется на вошедших и спросит:

– А, кстати, где Элиш?

– Она умерла, – грустным голосом ответит Ширна, – и мое сердечко разрывается от боли.

Гэвэл поднимет бровь в удивлении и промолчит. Промолчит и Бойко, не желая ничего разъяснять, проскользнет мимо руководителя миссии в жилые помещения, а затем зайдет в индивидуальный жилой отсек и затолкает под койку зачем-то прихваченный с собой ящик со снарягой, прихваченный с ровера.

К намеченному часу Бойко придет в столовую. Остальные уже на месте.

– Насколько все плохо? – спросит Ватив.

– Полный дизрапт, – ответит Гэвэл и, помолчав немного, добавит: – Связь с Землей пропала, но на самом деле все намного хуже. Пять из девяти оборудованных нами хранилищ перестали передавать данные телеметрии. Может быть, это коммуникационные проблемы. А может быть, Корзины разрушены и весь материал пропал или испорчен.

– Это легко проверить, – заметит Бойко, – достаточно…

– Недостаточно, – ответит Гэвэл. Его нейл-арт выдержан в строгом стиле, ногти окрашены поочередно в черный и белый, и когда он нервно затарабанит пальцами по столу, покажется, что еще немного и зазвучит пианино. – Команда Бергольо, которую я послал к шестой Корзине, не вернулась. И на связь не выходит.

– Пылевая буря, – предположит Ватив.

– Тогда почему не поступают данные от хранилищ?

– Не нервничай, Гэвэл. – Ширна погладит его по плечу. – Не выходи из себя.