Читаем Новое индустриальное общество полностью

Ставки заработной платы изменяются и тогда, когда истекает срок действия отраслевого коллективного договора. Это изменение затрагивает все фирмы примерно в одно и то же время и примерно в одной и той же степени. Все они, следовательно, получают общий сигнал о необходимости соответствующего изменения цен; необходимость этого изменения возникает для всех фирм. Таким образом, изменение заработной платы и связанные с этим изменения, которые в ином случае представляли бы угрозу для процесса поддержания предприятиями отрасли единых минимальных цен, перестают быть серьезной проблемой.

Вместе с тем в результате действия системы коллективных договоров уровни заработной платы становятся объектом контроля со стороны государства. Положение в этой области имеет много общего с положением в сфере дипломатических отношений. Договариваться о чем-либо с сильным правительством порой бывает трудно. Но если договоренность достигнута, то можно считать, что дело сделано. Этого нельзя сказать о сношениях с такими странами, где, как, например, в Конго, Лаосе или Южном Вьетнаме, правительственные предписания действуют не далее территории аэропорта. Здесь нет возможности добиться осуществления соглашений, заключенных с правительствами. Нечто подобное можно наблюдать и в области регулирования заработной платы. Договориться с профсоюзом порой бывает трудно. В некоторых случаях он решительно возражает против предлагаемых условий. Но вместе с тем он втягивает рабочих в сферу контроля.

Профсоюз заключает соглашение, которое является обязательным для всех его членов. Если государство имеет возможность влиять на это соглашение, то тем самым уровни заработной платы становятся объектом воздействия или контроля. А так как коллективные договоры заключаются на известный период времени (существует тенденция к удлинению этого периода, что представляет собой еще одну форму приспособления к нуждам индустриальной системы), число случаев, требующих вмешательства государства, находится в разумных пределах. В остальное время коллективные договоры действуют как лимиты повышения заработной платы. Если бы соглашения о заработной плате могли нарушаться отдельными рабочими или большим числом мелких групп рабочих и если бы эти соглашения заключались на неопределенный срок, то возможность надзора и контроля была бы исключена[24-6].

5

Профсоюзы оказывают еще одну услугу. Общеизвестная стратегия в области стабилизации заработной платы и цен сводится к тому, чтобы удерживать рост заработной платы в пределах тех сумм, которые можно выплачивать на основе роста производительности. Размер выигрыша от роста производительности — размер увеличения выработки на одного рабочего — становится известным лишь по истечении некоторого времени, причем в различных фирмах он не одинаков. Благодаря относительно долгосрочному характеру коллективного договора имеется время для того, чтобы узнать, какую сумму выигрыша от роста производительности можно накопить, и подсчитать, на какое увеличение заработной платы можно пойти без ущерба для стабильности цен. Поскольку профсоюз ведет переговоры об условиях оплаты труда своих членов в масштабе всей отрасли, его устраивает не то, что в состоянии предложить отдельная фирма (это означало бы установление различных ставок заработной платы для различных фирм и тем самым невероятно усложнило бы задачу), а только средние величины, приемлемые для всех фирм. Это в громадной степени упрощает задачу.

Подобную помощь в деле стабилизации заработной платы и цен профсоюз оказывает без специального намерения или желания. У него нет выбора. Если бы он отказался сообразовать свои действия с широкой стратегией стабилизации, то фирмы, с которыми он имеет договоры, в свою очередь повысили бы цены на свою продукцию. Если бы многие профсоюзы добились более крупных прибавок к заработной плате, чем это оправдывается ростом производительности, то всем пришлось бы равняться на них. Ответное повышение цен приобрело бы тогда всеобщий характер. Это повышение цен поглотило бы часть выигрыша или весь выигрыш от увеличения заработной платы. В погоне за таким выигрышем, который его собственные члены сочли бы скоропреходящим, профсоюз вступил бы в столкновение с государственной властью и, возможно, рисковал бы навлечь на себя всеобщее недовольство. Выбор такого образа действия может иногда иметь место. Но эта альтернатива не из заманчивых. И не из тех, что могут способствовать укреплению профсоюза.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Лжеправители
Лжеправители

Власть притягивает людей как магнит, манит их невероятными возможностями и, как это ни печально, зачастую заставляет забывать об ответственности, которая из власти же и проистекает. Вероятно, именно поэтому, когда представляется даже малейшая возможность заполучить власть, многие идут на это, используя любые средства и даже проливая кровь – чаще чужую, но иногда и свою собственную. Так появляются лжеправители и самозванцы, претендующие на власть без каких бы то ни было оснований. При этом некоторые из них – например, Хоремхеб или Исэ Синкуро, – придя к власти далеко не праведным путем, становятся не самыми худшими из правителей, и память о них еще долго хранят благодарные подданные.Но большинство самозванцев, претендуя на власть, заботятся только о собственной выгоде, мечтая о богатстве и почестях или, на худой конец, рассчитывая хотя бы привлечь к себе внимание, как делали многочисленные лже-Людовики XVII или лже-Романовы. В любом случае, самозванство – это любопытный психологический феномен, поэтому даже в XXI веке оно вызывает пристальный интерес.

Анна Владимировна Корниенко

История / Политика / Образование и наука
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России

В своей истории Россия пережила немало вооруженных конфликтов, но именно в ХХ столетии возникает массовый социально-психологический феномен «человека воюющего». О том, как это явление отразилось в народном сознании и повлияло на судьбу нескольких поколений наших соотечественников, рассказывает эта книга. Главная ее тема — человек в экстремальных условиях войны, его мысли, чувства, поведение. Психология боя и солдатский фатализм; героический порыв и паника; особенности фронтового быта; взаимоотношения рядового и офицерского состава; взаимодействие и соперничество родов войск; роль идеологии и пропаганды; символы и мифы войны; солдатские суеверия; формирование и эволюция образа врага; феномен участия женщин в боевых действиях, — вот далеко не полный перечень проблем, которые впервые в исторической литературе раскрываются на примере всех внешних войн нашей страны в ХХ веке — от русско-японской до Афганской.Книга основана на редких архивных документах, письмах, дневниках, воспоминаниях участников войн и материалах «устной истории». Она будет интересна не только специалистам, но и всем, кому небезразлична история Отечества.* * *Книга содержит таблицы. Рекомендуется использовать читалки, поддерживающие их отображение: CoolReader 2 и 3, AlReader.

Елена Спартаковна Сенявская

Военная история / История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии

Гражданская РІРѕР№на в Р оссии полна парадоксов. До СЃРёС… пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря СѓР¶ о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись СЃРІРѕРё собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает РїРѕРґСЂРѕР±ного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок. Р'СЃРµ это уже сделано другими авторами. Его цель — дать ответ на вопрос, который до СЃРёС… пор волнует историков: почему обстоятельства сложились в пользу большевиков? Р

Алексей Юрьевич Щербаков

Военная документалистика и аналитика / История / Образование и наука