Новое начало

И когда слизеринец опрокинул её на кровать, придавливая своим весом, у Джинни даже не мелькнула мысль о том, что происходящее — неправильно, что это предательство по отношению к Гарри, что в любой момент может войти мадам Помфри, что отец Малфоя чуть не убил её, дав ей дневник Реддля, — всё растворилось в этот миг; остались лишь его губы, ласкающие её шею; оглушающий стук его сердца, от которого вибрировали её кости; его обжигающее дыхание, тяжёлое и неровное; его пальцы, проскользнувшие в несуществующее пространство между их телами, уверенно нащупывавшие застёжки на её пижаме…

Внезапно Малфой остановился, и Джинни непонимающе распахнула глаза. Он смотрел на неё очень серьёзным взглядом, словно изучая; волосы упали ему на лицо, оказавшееся невероятно близко от её собственного, и она внезапно заметила одну вещь, что заставила её тихо захихикать.

Малфой изумлённо изогнул бровь:

— Ещё ни одна девушка, лежащая со мной в одной постели, не смеялась, — уголки его губ дрогнули, приподнимаясь в незлой усмешке.

— У тебя веснушки, Малфой! — хихиканье Джинни стало громче. — Вот здесь, — она коснулась его переносицы.

Он ухмыльнулся и кивнул, вспомнив жаркое солнечное лето в Румынии и Лоно Хара, которое не смогло заставить его кожу загореть, зато отомстило гораздо коварнее, усыпав его нос еле заметными точками:

— Знаю. Но это — страшная тайна, — заговорщически прошептал он и грозно предупредил: — Никому не говори.

— Хорошо, — весело фыркнув, шепнула она и обняла его за шею, потянув к себе, чтобы поцеловать, но Малфой немного отстранился и тихо, серьёзно спросил:

— Ты действительно этого хочешь? Я не стану тебя принуждать к чему бы то ни было, — это что, и в самом деле произнёс Малфой?! — Ты не должна питать иллюзий: я не чувствую к тебе ничего, кроме влечения, и нет смысла рассчитывать на большее.

Такая прямота граничила с грубостью — но Джинни не могла не оценить его искренности; очень немногие отважились бы произнести подобное. Именно это и повлияло на её решение:

— Малфой, зачем ты спрашиваешь? Конечно, хочу, — выдохнула она.

Нехорошая усмешка появилась на его губах.

— Для начала — меня зовут Драко… — промурлыкал он, взяв губами край её пижамы и мучительно медленно стягивая ткань с её плеча…

Джинни задохнулась, ощутив, как Малфой прижался к ней всем телом и чувственным движением потёрся об неё: резкое движение вверх и сладостно-ласковое вниз… снова ощутила его губы на своей коже… почувствоаала, как его рука сжала мягкую плоть её груди…

Драко осознавал, что то, что он делает — ошибка, но ничего не мог с собой поделать: в его сердце безраздельно царила Валькери — но молодому телу было мало любви духовной, оно требовало физического удовлетворения, а после бурного лета вынужденное воздержание становилось ещё труднее.

Пэнтекуин знала, что подобная проблема может возникнуть, и сразу сказала, что Драко может быть с кем ему заблагорассудится, тем более что сама порой заглядывала «на огонёк» к Северусу. Лонохарцы вообще не имели такого понятия, как супружеская верность, считая ревность чем-то недопустимым, расценивая её как недоверие к любимому человеку. Сперва это казалось странным, но после общения с лонохарцами Драко сумел понять их, и постепенно сам начал мыслить их категориями.

Но он никогда не мог даже подумать, что это будет Джинни: мало того что Уизли, так ещё и девушка Поттера — ну, в будущем (или прошлом?). К тому же получалось, что она младше его самого на два года: один курс плюс год, выпавший из памяти людей и вернувшийся вспять — но Драко-то не возвращался со всеми! Хотя по ней вовсе не скажешь, что ей всего пятнадцать — девочка была очень… развита, и своей фигурой не уступала любой семнадцатилетней…

Джинни невольно напряглась, когда его руки начали поглаживать внутреннюю поверхность её бёдер, и он это почувствовал.

— Я у тебя первый? — хрипло спросил Драко, отстраняясь: что-то, а портить девочек он не собирался. Почему-то с некоторых пор сама мысль об этом вызывала у него отвращение.

— Нет, — прошептала она, густо покраснев, — я уже… один раз…

Он понял. Поцеловав её ещё раз, он негромко произнёс:

— В этот раз больно не будет. Я обещаю.

И такая уверенность и сила звучала в его словах, что Джинни сразу поверила и, расслабившись, позволила ему продолжать, изгнав воспоминания о своём первом опыте в этой области.

Его руки коснулись её щиколоток и медленно начали подниматься вверх, понуждая сгибать ноги, в то время как его язык плавно выписывал спирали на её груди, создавая ощущение тяжести внизу живота и стремление избавиться от неё — как можно скорее.

— Дра-а-ако… — тихо простонала Джинни, зажмуривая глаза так крепко, что слёзы начали катиться по щекам, — …пожалуйста…

Резким движением, точно боясь одуматься, он раздвинул её ноги и проник в неё; сдавленный вскрик сорвался с её губ, и она рванулась ему навстречу, стремясь отдаться ему полностью и самой получить больше, но он, как будто дразня девушку, чуть отстранился, и Джинни впилась в его плечи ногтями, притягивая его ближе, до крови прикусив губы, чтобы постыдно не закричать «Ещё!».