Новое открытие древней Африки

Некоторые из этих государств – современники ранних государств средневековой Европы; временами они даже превосходили их по культурному развитию. «В течение этих столетий, – пишет Палмер о Канеме, существовавшем в одно время с государством Саладина, – христианский Запад пребывал в невежестве, грубости и варварстве, в то время как сарацинская культура несла факел цивилизации будущим поколениям. Наследник Канема – царство Борну крепло в духовном общении с Египтом и Северной Африкой. Несмотря на то что отношение Борну к соседним африканским народам было грубым и бессердечным, степень цивилизации, достигнутая его ранними правителями, была выше, чем в тогдашних европейских монархиях». И хотя более поздние сведения заставляют нас считать Канем и Борну чисто африканскими государствами, ибо во главе их стояли африканцы, которые давно уже впитали и трансформировали влияние Севера, утверждение Палмера, бесспорно, остается достоверным. Средневековому Судану нечего было бояться сравнения со средневековой Европой в уровне развития цивилизации.

Его силой была армия. Колышущиеся кисти знамен, сверкающие медные доспехи, надетые поверх кольчуг, длинные копья, разукрашенные флажками, блестящие всадники, жаждущие грабежа и добычи, шагающие позади всадников пехотинцы из плебса, одетые в козьи шкуры, вооруженные дубинками и копьями и окрыленные надеждой, – таким было воинство древнего Судана, которое предводители бросали несметное число раз против слабых торговых городов и деревень одного района империи за другим. Победа часто переходила из рук в руки. Об обороне заботились мало и редко придумывали какую-нибудь новую военную хитрость. Великий Идрис Алума из Борну заслуживает похвалы за то, что создал ограждения из колючек и частокола. «Несмотря на все это, – мудро замечает Урвой, – не будем относиться с презрением к черным воинам. Своевольная хвастливая кавалерия и пехотный сброд, которые занимались в основном налетами и грабежами, а иногда и затевали большие сражения, начинавшиеся с дуэлей и стычек, – такой была и феодальная армия Европы, армия Креси и Азенкура».

Даже когда расцвет промышленности и торговли во всем мире привел к упадку транссахарской торговли, эти государства не заслужили презрения. Мунго Парк писал о Сегу в конце XVIII века: «Вид этого обширного города, многочисленные лодки на реке, густое население, обработанные поля – все в целом говорило о цивилизации и величии, которое я едва ли мог надеяться обнаружить в сердце Африки». Глядя сейчас на эти пастушеские государства фактически глазами человека другого мира, трудно, конечно, представить себе и воссоздать полностью то впечатление, которое они производили на посторонних наблюдателей. Но тогда это впечатление было глубоким и ярким.

Гана

Повсюду в древнем мире железо сыграло революционную роль в развитии общества, позволив человеку создать новую, более сложную общественную организацию. Африка не составила исключения из этого правила, тем более что африканцам было значительно легче добывать железо, чем медь или бронзу, а у железа оказалось больше ценных свойств, чем у других металлов. Те, у кого было железо, настолько превосходили всех остальных, насколько, скажем, мушкетеры впоследствии превосходили копейщиков. Так, жители Ганы, замечает аз-Зухри около 1150 года н. э., отправлялись в экспедиции против своих соседей, «которые не были знакомы с железом и сражались дубинками из черного дерева». Воины Ганы «побеждали их, потому что были вооружены мечами и пиками». Таким образом, первые государства древнего Судана возникали в результате превосходства над соседними народами, которое заключалось в использовании железа. Это означает, что если государственность в Западном Судане нельзя проследить ранее VIII века, хотя устные предания указывают и на более ранний период, то начало ее формирования можно без особых натяжек отнести к III веку до н. э., то есть ко времени освоения техники добычи и обработки железа, которая привела к определенным социальным последствиям.