Новое открытие древней Африки

При всем том суданское общество сохранило свою структуру. Даже во времена Барта, в середине XIX века, внешняя торговля Западного Судана играла довольно большую роль. Барт считал, что не менее 300 караванов верблюдов с грузом ткани ежегодно приходило из Кано в Тимбукту. По его мнению, эта торговля оценивалась не менее чем в 5 тысяч фунтов стерлингов. «Бросая ретроспективный взгляд на этот вопрос, – продолжает он, – я оцениваю хлопчатобумажную продукцию Кано, которая сбывается за границу, по меньшей мере в 300 миллионов курди. Насколько велика эта сумма, мои читатели могут понять из того, что на 50 или 60 тысяч курди в год, что составляет 5 фунтов стерлингов, целая семья может прожить в этой стране, не зная забот. И эта сумма предусматривает всевозможные расходы, в том числе и на одежду. Не следует также забывать, что эта провинция – одна из самых плодородных на земле, и способна производить ячмень не только для местного населения, но и для экспорта, и, кроме того, здесь имеются замечательные пастбища».

Это общество не было идеальным. «Очень важную отрасль местной коммерции Кано, – добавляет Барт, – представляет собой работорговля... и хотя я не считаю, что количество ежегодно вывозимых из Кано рабов превышает пять тысяч человек, значительное число людей продают для домашнего рабства».

Разумеется, по сравнению с викторианской Англией, где условия труда были таковы, что люди умирали или деградировали, Судан казался приятной и удобной страной. «Если мы будем учитывать, – пишет Барт о текстильном производстве, – что условия в промышленности здесь не такие, как в Европе, люди работают не в огромных зданиях, где человек низводится до самого низкого уровня, а имеют возможность зарабатывать на жизнь, не жертвуя при этом своими домашними привычками, мы должны предположить, что Кано – одна из самых счастливых стран мира. И это действительно так, пока его правитель, который часто бывает ленивым и праздным, может защищать своих подданных от жадности соседей, которая, естественно, возрастает при виде богатств этой страны».

Между Нигером и Конго

За саваннами

Что происходило тем временем на землях, которые лежали южнее, за пределами лесного пояса? Для народов, населяющих саванны, эта зеленая граница была таким же барьером, как на севере – пустыня. Они торговали с лесными народами, когда торговля приносила солидные барыши, то есть при купле-продаже золота, орехов кола и рабов, но распространить свою власть на эти районы им почти никогда не удавалось. Даже Банку Муса, аския Великий и Идрис Алума не смогли сколько-нибудь значительно продвинуться туда, хотя купцы и мусульманские миссионеры постепенно прокладывали новые пути.

И все же в более ранние времена переселенцы явно ухитрялись преодолевать лесной барьер. Многие негритянские народы тропической Западной Африки считают, что их отдаленные предки пришли с севера и северо-востока. Например, у племени акан из современной Ганы существует легенда о том, что их родоначальники пришли с севера в XI столетии. «Царский список» племени восходит к периоду, который можно датировать концом XIII века, когда была основана древняя столица Боно Мансу. Ее развалины (или развалины более поздних построек) лежат примерно в 100 милях к северу от Кумаси, где сейчас обитают ашанти.

Предание гласит, что основатели Боно Мансу пришли из «великой белой пустыни» на севере. Пожалуй, здесь есть крупица истины. Но в то же время очевидно, что сильные и жизнеспособные народы лесного пояса не могли быть только продуктом миграции с севера. Правда, они многое заимствовали с севера – ведь именно оттуда направлялся к ним поток пришельцев. Но если эти народы и заимствовали у Судана его цивилизацию, то не в большей степени, чем Судан – у Северной Африки и Куша, от которых он все же кое-что перенял. Между ними и севером, бесспорно, происходил обмен идеями и техническими навыками, но они переработали и синтезировали все усвоенное. Этот процесс взаимного обмена познаниями, начавшийся в Африке с давних времен – в период возвышения Египта, продолжается до сих пор. И мы ничего не узнаем о ходе африканской истории, если будем опираться на предпосылку о чисто механическом подражании более отсталых народов более передовым. Истина не так проста, как кажется. «Технически отсталые» народы, заимствуя что-либо у менее «отсталых», старались приспособить заимствованное к местным условиям. В процессе приспособления они неизменно модифицировали новые для них идеи и трудовые навыки, в результате чего возникал сложный и устойчивый комплекс, органически входящий в их собственную культуру.