Новое платье для Золушки (ЛП)

— Чему вы улыбаетесь? — спросил он, когда они остановились у двери в оранжерею, построенную в саду позади дома.

— Вашему костюму. Не могу понять кто вы: Галахад, Ричард или Персиваль.

note 3

— Я бы предпочел быть просто тамплиером, — ответил он, принимая бойцовскую стойку и весело ухмыляясь.

Она рассмеялась.

— Вы осознаете, что большинство из них были всего лишь первостатейными драчунами, мужланами, умеющими только воевать?

Он был поражен.

— Вы знакомы с историей тамплиеров?

— Конечно, мой отец служил в армии и обожал военную историю. Братьев у меня нет, поэтому я выросла на строгой диете из книг о походах Ганнибала

note 4

и Александра Македонского. Не меньше историй было про тамплиеров. Мама боялась, что из-за такого специфического образования я стану неуправляемой.

— А я считаю вас очень необычной, — сказал он, открывая дверь. Их окутал теплый и влажный воздух. — Однако, пожалуй, стоит подвергнуть часть про неуправляемость дальнейшему изучению.

— Вряд ли это так, — заявила Элла, устремляясь мимо него в тепло оранжереи.

Он удивленно поднял бровь.

— Да, иногда я совершаю ошибки. И, боюсь, не всегда демонстрирую поведение, достойное леди. — Именно поэтому ее уволили и леди Гаспар, и леди Пресвуд.

Он сложил руки на груди и посмотрел на нее.

— Позвольте мне самому судить, насколько вы прямолинейны. — Он помолчал. — Как вы оцениваете вероятность того, что американцы примкнут к Франции в борьбе против нас?

— Как очень большую, — ответила Элла, позабыв о сентенции леди Осборн на тему того, что леди никогда не обсуждают политику.

Никогда.

 — И это будет очень опасная ситуация.

— Что ж, я сомневаюсь, что у американцев хватит ума в этом вопросе. Они навсегда останутся всего лишь толпой горячих простолюдинов.

— Нет, сэр, вы меня не поняли. Я имею в виду, что это будет опасно для нас.

— Для нас?! — поперхнулся он. — Похоже, ваша мать была права.

— Нет, сэр, вы просто не смотрите на это с военной точки зрения, — сказала Элла, чувствуя, что предвкушение хорошего спора перевешивает любые заявления леди Осборн. — Мы просто рассредоточимся. Если мы затеем войну на американских территориях, то ослабим нашу способность быстро побить Бонапарта.

— То есть вы считаете, что мы не можем победить французов?

— Этого я не говорила, — возразила Элла, обходя вокруг него. Они кружили, как кошки, но Эллу это только веселило. — Просто каждый военный лидер в истории, рассредоточивая войска по все большим и большим территориям, ослаблял свои ряды, и в них образовывались бреши. Опасные бреши.

Он на мгновение задумался и посмотрел на нее с удивлением, полным уважения.

— Но у Наполеона та же проблема. В прошлом месяце он стал набирать испанских рекрутов, но чертовы испанцы сбежали в горы, лишь бы не быть призванными в ряды его армии.

— И все равно у него уже призваны восемьдесят тысяч французов, и еще сорок тысяч готовы подняться по первому зову. А сколько боеспособных людей в Америке? Мы же всего лишь маленький остров. — Она скрестила руки на груди и стала ждать.

Ее рыцарь почесал подбородок.

— Но есть еще испанцы, которые присоединятся к нам на Майорке, — они будут сражаться на нашей стороне.

— Да, в Испании, но не в Нью-Йорке, Мэриленде или обеих Каролинах. Разве станут они защищать ваши владения в Канаде? Бонапарт точно знал, что делает, когда отдавал Флориду американцам и подогревал их ненависть к нашему флоту, сколь бы заслуженной она не была.

Незнакомец заворчал и стал расхаживать перед ней.

— Значит, теперь, дерзкая плутовка, вы будете критиковать мощь королевского флота?

Она энергично закивала.

— Да, если они пытаются злить спящего медведя. Ни один из этих капитанов не думает о последствиях захвата хотя бы одного американского корабля, но что они будут делать, когда станет действовать Конгресс этой страны? Когда эта страна начнет строить корабли?

Флотилии кораблей.

У них весь континент покрыт лесами. Они могут строить фрегаты еще лет сто — и экипировать их. А мы?

Он поднял руки и отошел на несколько шагов.

— Поверить не могу, что спорю об этом с женщиной!

— И проигрываете, — вставила она.

— Вынужден отступить! — поправил он. — Ваша мать была абсолютно права — вы неуправляемы.

Элла ничуть не чувствовала себя задетой.

— Осмелюсь сказать, что сами вы не возражаете против этого.

Он замолчал и широко улыбнулся.

— Да, не возражаю. Но если вы кому-нибудь скажете, что я признался…

Она покачала головой и перекрестила сердце.

— Никогда! Клянусь.

— Это будет нашим секретом, — сказал он. Проходя мимо апельсинового дерева, незнакомец протянул руку и, сорвав цветок с ветки, вручил его ей. На мгновение Элла могла лишь смотреть на нежный цветок на своей ладони, не решаясь поднять взгляд.

— Ваш отец все еще читает вам военные трактаты? — спросил он.

Элла покачала головой.

— Мои родители умерли.

Он замолчал и пристально посмотрел на нее.

— Мне очень жаль. А сестры у вас есть?

— Нет, я… Теперь я совсем одна.

— Больше нет, — сказал он, беря ее за руку и ведя по длинному проходу между деревьями.