Новое платье Леони

Он пытался уснуть, отчаянно метался по постели, ходил в аптеку, чтобы запастись пилюлями, настоями, маленькими пузырьками темного стекла с горьким содержимым, но на него ничего не действовало. Он лежал с открытыми глазами и ждал бури.

Он прыгал из самолета в самолет. Летел в Нью-Дели, в Бомбей, в Калькутту, в Бангалор. Опрометью отправлялся на другой конец мира, встречал новых партнеров в Пекине, в Куала-Лумпуре, в Гонконге, в Джакарте. Таскал чемодан из города в город, читал контракты, исправлял цифры, назначал деловые ужины, ассамблеи, встречи, но сон так и не шел к нему, голова его никла под тяжестью памяти о том дне, 13 июля.

Это было тридцать пять лет назад.

В баре «Великие люди» на авеню Ош. Возле площади Звезды.

Эта сцена стояла у него перед глазами.

Особенно когда вечерело и на землю спускалась тьма.

Он протягивал руки, чтобы оттолкнуть ее, ругался, умолял оставить его в покое, не трогать, но не понимал, к кому он при этом обращается.

А сцена между тем никуда не девалась.

И он снова пускался в бегство. Метался с мрачным видом, нервы вечно на пределе. Его легко было вывести из себя, он становился непоследовательным, утверждал одно, а сразу вслед за этим совершенно противоположное. Спорил, горячился, теребил свой галстук, вытирал платком вспотевший лоб. Разрази меня гром, существуют в этой долбанной стране кондиционеры?

Но 13 июля 1977 года не отпускало его.

Словно винное пятно выступило на его лбу, он говорил: «Все же узнают, все же это узнают…»

Он обращался к воображаемым судьям: «Вы хотите, чтобы я рассказал вам, как было? Хотите, чтобы я признался? Я жалкий, недостойный человек, во мне нет ни смелости, ни пыла, ни обаяния. Рэй, по крайней мере, лазает на эту свою лестницу, спасает жизни, освобождает школьников-заложников, о нем мечтают женщины! А я карабкаюсь потихоньку, принимаю учтивый вид, изображаю хорошего парня и втихомолку делаю свое грязное дело.

Ну что, давайте я вам расскажу?»

После моей встречи с Леони на паркинге возле магазина «Карфур» я предположил, что за ее этой новой милой беспечной живостью, маленькой сережкой в ухе, накрашенными губами – за всем этим стоит чувство к мужчине.

Я выследил ее в субботу вечером, это было в конце июня 1977 года. Я заметил, что она садится в машину с парижскими номерами. Навел справки по этим номерам.

И выяснил, что хозяина зовут Люсьен Плиссонье.

Сорок лет. Инженер в строительной фирме «Мьелле». Мне в то время было двадцать семь лет, и он казался мне стариком. Глубоким стариком.

Ну а потом все было легко. Я поговорил с Арманом, старым школьным приятелем. Он разузнал все про незнакомца, про его организацию, про место в иерархии и про репутацию. А также про его семейное положение – женат, двое детей. Я аж зашелся от ярости.

«Вот сволочь!» – подумал я.

– Плиссонье известный заслуженный инженер, которого все ценили и уважали. Некоторое время назад это называлось «шикарный чувак». Сейчас так уже не говорят.

И вот однажды я отправился в Париж, зарезервировал комнату в отеле, у меня в кармане был его номер телефона. Я позвонил.

Это было 13 июля 1977 года.

По телефону я сказал ему, что меня послала к нему Леони. Что я хотел бы с ним увидеться. Он тотчас же согласился, он был взволнован, заикался, ах, у него нет от нее никаких известий, он не знает, как с ней связаться. О Боже, – воскликнул он, – вас мне послало провидение! А как вообще она?»

Я успокоил его, сказал, что мы поговорим с ним за столиком кафе, он опять согласился.

Он хотел видеть меня немедленно. Он засыпал меня вопросами: «Вы говорили с ней? Она дала вам для меня какое-нибудь письмо? Как она поживает?»

Я не отвечал. Его поспешность меня раздражала.

Я назначил ему встречу в кафе неподалеку от площади Звезды. Он ответил, что обязательно там будет. И сам черт его не остановит! Я не засмеялся. Но он даже этого не заметил. Он все говорил, говорил, он думает о ней все время, он так скучает, просто ужас, он каждый день смотрит на небо и на их общую маленькую звездочку, о, какая она красивая, тонкая, умная, какая… О, как же он соскучился!

Ну а я чувствовал себя полным мудаком. У меня все еще лежали в кармане ключи от квартиры, которую я снял для нее на улице Ассомпсьон. Я нащупывал их в кармане брюк и бесился. Чем же он настолько лучше меня, этот тип, который тут строит куры на моей территории?

Я нашел вполне шикарный бар, чтобы показать ему, что не лыком шит, и вот мы оказались в баре «Великие люди» на улице Ош.

Он вошел. Явно не записной сердцеед. Не из тех мужчин, от которых женщины сходят с ума. Не слишком высокий, голова втянута в плечи. Такой себе Лунный Пьеро. Ботинки – ничего особенного. Очень красивые синие глаза, темные волосы, хорошо сшитый костюм. Месье Ординарность. Я вновь почувствовал укол ревности в сердце.

Он уселся напротив меня. Я протянул ему руку, но вставать не стал. Было слишком жарко для того, чтобы двигаться без веских оснований.