Новое поколение

Мальчик не сразу понял, о чем они говорят, ведь он все равно их прекрасно слышал, а после сообразил, что Корп, должно быть, отключил станционный переговорник, и автоматически похлопал себя по груди, там, где под одеждой висел на цепочке с медальоном его кристалл. По правилам камни выдаются идущим в месте прибытия, но иметь собственные переводчики теми же правилами не запрещено.

— Знаешь, кто это? — продолжал тем временем открывающий. — Сын Сэла Буревестника. Не завидую тому бедолаге, который пропустил мальчишку по восьмому параграфу. И разделить его участь не хочу. Поэтому у нас два выхода. Либо отправляем пацана туда, откуда он пришел… Точку выхода хоть определила?

— Алеуза. Но окно уже закрылось, он в последний момент проскочил.

— Плохо. Значит, только один вариант: развлекаем мальчишку байками и ждем его отца. Надеюсь, он не задержится.

Вот они, значит, как! Мальчик сердито стиснул кулаки. Отцу решили сдать! Идущий сам выбирает дорогу, без оглядки на возраст и родителей, пусть даже ему всего одиннадцать и он сын самого Буревестника, — а эти хотят перед проводником выслужиться?

— А почему мы не можем сами отправить его домой? — спросила с недоумением девушка. — По восьмому? Активируем возвращение, и пусть его выносит… Куда там он собирался?

— Не знаю, куда он собирался, но вышел там, где и должен был. Отсюда он, из Вайстела. Местный.

— Как, местный?

«Как, местный?!», — чуть было не закричал Витар.

— Да вот так вот… Погоди-ка…

Услыхав шаги, мальчик стрелой метнулся к столу и успел усесться на место до того, как на пороге появился открывающий.

— Не скучаешь тут?

У шокированного услышанным ребенка не нашлось слов для ответа, он лишь растерянно заморгал, но это сыграло ему на руку: мужчина вспомнил об отключенном кристалле и махнул напарнице.

— Извини, — заговорил он снова. — Питание переводчика сбоит. Как ты тут? Может, еще сока?

— Да, пожалуйста, — промямлил маленький идущий.

— Что-то у нас и врата не отзываются, — продолжил врать Корп, вернувшись с полным графином зеленого напитка. — Станция старая, место неудачное. Но ты ведь не сильно торопишься?

Витар замотал головой и залпом опустошил наполненный тягучкой стакан.

— Понравилось? — улыбнулся мужчина. — Это файта, ни в одном мире больше не растет. Так что ты пей, пользуйся моментом. А если устал, вон, на диванчик приляг…

Но едва он вышел в операторскую, как мальчик вновь занял место у двери.

— Лет восемь назад это было… — теперь Корп, несмотря на наверняка отключенный кристалл, говорил очень тихо. — Или уже девять… Ты же с Буревестником еще не сталкивалась? Ну, поглядишь сегодня. Глаза у него нет — говорят, на войне потерял. Вот как-то и надумал он новый себе сделать. С протезом, сама понимаешь, врата не пропустят, в другом каком-то мире нужно было в клинику лечь на месяц-другой, а у тут пообещали за пару дней все уладить. Только забыли упомянуть, откуда берут материал для репродукции. Так что Сэл уже в последний момент узнал. А когда узнал, ушел из клиники… Красиво ушел, наблюдающие еще месяц на ушах стояли. И мальчишку он тогда прихватил, там же, в «Гелфити». Не знаю, зачем.

Витар слушал и не понимал ничего из сказанного. Особенно непонятным было слово «Гелфити»…

— Мальчик — уникум, — подала голос открывающая. — Может, потому Буревестник его оставил?

— Нет, то, что парень — идущий, выяснилось всего два года назад. А оставил… Кто знает, почему? Зацепил его чем-то этот шакаленок.

— Шакаленок?

— Да, он из шакалов. Западное гетто. Их клеймят еще при рождении, метку не снять даже магией.

— Я знаю. Жалко их.

Витар продолжал не понимать… Нет, не так: понимать он уже начал, а верить — нет.

— Жалко, — согласился Корп. — Но не всех. Я наводил справки о семье мальчишки. Отец неизвестен. А мать родилась в свободной зоне, в семье рианов. Роскошь, вседозволенность. В шестнадцать уже подсела на слезы ангелов, а в восемнадцать клан от нее отказался. Продавала себя: сначала на улицах, потом в донорских центрах Гелфити. Кровь, плазма, роговица, почка… Регулярно — абортивный материал. В какой-то момент решила, что выгоднее будет доносить ребенка…

Витар не знал, что такое «абортивный материал», зато вспомнил, что означает слово, которым он назвал мачеху…

— Пять лет назад она заключила последний контракт. От нее не так уж много осталось — хватило всего на три месяца вольной жизни…

— Врете! — с криком вылетел в операторскую мальчик. — Все вы врете! Моя мама была принцессой! Настоящей принцессой! Красивой и быстрой, как ветер…

И била врагов без промаха, и умела вызывать дождь — он сказал бы и это, если бы не захлебывался слезами, с трудом глотая ставший вязким, как сок файты, воздух.

— Вот же ж… — открывающий сплюнул сквозь зубы незнакомое слово. — Ты это… Успокойся, парень. Нормально все. Мы тут… Постой!

Но мальчик не позволил мужчине подойти и обнять себя за плечи. Уклонился и резко, как учил когда-то отец, выбросил вперед ногу, ударив человека в колено. А когда тот упал, подтолкнул, опрокидывая на спину, и выскочил за дверь. Прямиком в ночной незнакомый город. В чужой мир.