Новое сердце

Некоторые сведения успели просочиться в прессу. Я полагал, что рано или поздно узнают и остальное. Я рассказал ему о том, что видел собственными глазами.

– А он не говорит, что он Бог? – слегка нахмурился отец Майкл, когда я закончил.

– Нет, это про Крэша, – пошутил я.

– Люций, – обратился ко мне священник, – а вы верите, что Шэй – Бог?

– Не спешите, отец, потому что я не верю в Бога. Я перестал верить примерно в то время, когда ваш уважаемый коллега сказал мне, что СПИД – наказание за грехи.

Честно говоря, я разделил для себя религию на светскую и духовную, предпочтя сосредоточиться на красоте картины Караваджо, не замечая Мадонны с Младенцем; или найти отличный рецепт ягнятины для обильного пасхального обеда, не думая о Страстях Господних. Религия дает надежду людям, понимающим, что конец не будет легким. Вот почему заключенные в тюрьмах начинают молиться, и вот почему начинают молиться пациенты, услышав диагноз неизлечимой болезни. Религия – это как одеяло, которое натягиваешь до подбородка, чтобы согреться, обещание того, что в конце не умрешь в одиночестве. Но та же религия может запросто оставить тебя дрожащим на холоде, если то, во что ты веришь, становится более важным самого факта веры.

Я пристально посмотрел на священника:

– В Бога я не верю. Но я верю в Шэя.

– Спасибо, Люций, что уделили мне время, – тихо произнес он и отошел от камеры.

Пусть он и духовное лицо, но ищет чудеса не в том месте. К примеру, день со жвачкой. Я посмотрел выпуск новостей – там говорили, что Шэй взял крошечную пластинку жвачки и размножил ее. Но спросите кого-то, кто там был – меня, Крэша или Тексаса, – и поймете, что не было никаких внезапно появившихся кусочков жвачки. Все это больше похоже вот на что: выуживая жвачку из-под двери камеры, каждый из нас, вместо того чтобы взять как можно больше, довольствовался малым.

Жвачка чудесным образом тиражировалась. Но мы – откровенно жадные – взвешивали потребности других семи чуваков, в тот момент посчитав их столь же важными, как свои собственные.

А это, скажу я вам, было даже бо`льшим чудом.

Майкл

У Его святейшества в Ватикане есть целый офис, занимающийся рассмотрением предполагаемых чудес и выносящий суждение на предмет их аутентичности. Они тщательно исследуют статуи и бюсты, соскабливают кондитерский жир «Криско» из уголков предположительно кровоточащих глаз, анализируют следы душистого масла на стенах, источающих аромат роз. Я не столь опытен, как эти священники, но послушайте: под стенами тюрьмы штата собралась толпа из пятисот человек, называющих Шэя Борна Спасителем. И я не собирался позволить этим людям так легко отмахнуться от Иисуса.

С этой целью я засел в лаборатории Дартмутского колледжа с аспирантом Ахмедом, который пытался растолковать мне результаты тестов образцов почвы, взятых поблизости от водопроводных труб, проложенных на первый ярус.

– Причина, почему в тюрьме не смогли дать убедительного объяснения этому, заключается в том, что они искали в трубах, а не снаружи, – сказал Ахмед. – Итак, тесты воды на некое вещество, похожее на алкоголь, оказались положительными, но лишь в некоторых трубах. Никогда не угадаешь, что растет вблизи этих труб, например рожь.

– Рожь? Зерновая культура?

– Угу, – ответил Ахмед. – Это является причиной попадания в воду спорыньи, грибковой болезни ржи. Не знаю точно, из-за чего она возникает, – я не биолог, – но это имеет связь с количеством выпавших дождей. А при первом обследовании в трубах были обнаружены микротрещины, через которые проникают эти грибки. Спорынья была первым химическим оружием. В седьмом веке до нашей эры ее использовали ассирийцы, чтобы отравить запасы воды. – Он улыбнулся. – Я окончил колледж по двум специальностям – химии и истории Древнего мира.

– Это смертельно?

– При повторном воздействии. Но сначала действует как галлюциноген типа ЛСД.

– Значит, заключенные с первого яруса могли и не быть пьяными… – осторожно произнес я.

– Верно, – ответил Ахмед. – Просто состояние аффекта.

Я перевернул пробирку с пробой грунта.

– Вы считаете, вода была загрязнена?

– Не сомневаюсь.

Однако Шэй Борн, находясь в тюрьме, не мог знать, что вблизи труб, проложенных на первый ярус, растет рожь, пораженная спорыньей.

Я вдруг вспомнил кое-что еще: на следующее утро те же заключенные пили ту же воду и с ними не происходило ничего необычного.

– Но как же вода очистилась?

– А вот этого, – сказал Ахмед, – я еще не понял.

– Существует ряд причин, по которым пациент с запущенной ВИЧ-инфекцией, весьма низким уровнем лимфоцитов и высокой вирусной нагрузкой может неожиданно почувствовать себя лучше, – сказал доктор Периго.

Специалист по аутоиммунным заболеваниям из Медицинского центра Дартмут-Хичкок, он также работал врачом с ВИЧ-инфицированными пациентами в тюрьме штата и знал все о Люции и его выздоровлении. У него не нашлось времени на формальную беседу, но он изъявил готовность поговорить со мной по пути из его кабинета в другой конец больницы, предупредив, что не вправе нарушать конфиденциальность между врачом и пациентом.