Новое средневековье XXI века, или Погружение в невежество

Интеллигенция в России появилась как итог социально-религиозных исканий, как протест против ослабления связи видимой реальности с идеальным миром, который для части людей ощущался как ничуть не меньшая реальность. Она стремилась во что бы то ни стало избежать полного втягивания страны в зону абсолютного господства “золотого тельца”, ведущего к отказу от духовных приоритетов. Под лозунгами социализма, став на сторону большевиков, она создала в конечном итоге парадоксальную концепцию противостояния неокрестьянского традиционализма в форме “пролетарского государства” — капиталистическому модернизму» [165].

В реальности картина русской интеллигенции была очень сложной. Мы должны не спорить, а увидеть эту картину. После 1905 г. стал быстро нарастать социальный расизм дворянства и буржуазии в отношении крестьян. Русофобия распространилась в интеллектуальной элите России — влиятельной части гуманитарной и творческой интеллигенции. Это не могло не разрушать связи, соединявшие старый народ Российской империи, но в то же время сплачивало русское простонародье, ускоряло становление «нового», советского народа.

Красноречивы установки И. А. Бунина, который обладал большим авторитетом и как писатель, и как «знаток русского народа». Он часто встречался с видными историками, которые собирались у академика С. Б. Веселовского, с которым у Бунина завязалась большая дружба (сын академика В. С. Веселовский вел записи бесед на этих собраниях[15]).

В либеральной элите антиимперские настроения были особенно сильны. Академик С. Б. Веселовский, «один из ведущих исследователей Московского периода истории России XIV–XVII веков», либерал и даже социалист, писал в дневнике в 1917 г.: «Еще в 1904–1906 гг. я удивлялся, как и на чем держится такое историческое недоразумение, как Российская империя. Теперь мои предсказания более чем оправдались, но мнение о народе не изменилось, т. е. не ухудшилось. Быдло осталось быдлом… Последние ветви славянской расы оказались столь же неспособными усвоить и развивать дальше европейскую культуру и выработать прочное государство, как и другие ветви, раньше впавшие в рабство. Великоросс построил Российскую империю под командой главным образом иностранных, особенно немецких, инструкторов…

Годами, мало-помалу, у меня складывалось убеждение, что русские не только культурно отсталая, но и низшая раса. … Повседневное наблюдение постоянно приводило к выводу, что иностранцы и русские смешанного происхождения даровитее, культурнее и значительно выше, как материал для культуры» [620, с. 31].

Государство в этом повороте элиты встало на сторону привилегированных слоев — и углубило раскол народа. С. Б. Веселовский писал в мае 1917 г.: «Одна из причин разложения армии — та, что у нее, как и у большинства русских, была уже давно утрачена вера в свои силы, в возможность победить… Вот уж подлинно, навоз для культуры, а не нация и не государство… Упадок уже наметился и стал для меня ясным в последнее пятилетие перед Русско-японской войной» [620, с. 23–24].

В январе 1918 г. он писал: «Разгон Учредительного собрания прошел, или, вернее, проходит. Теперь уже несомненно, что революция убита; остаются борьба с анархией и реставрация… Все это… такие удары социализму и революции, от которых в России они не оправятся».

А в марте он написал в своем дневнике: «1.03.18. С кем ни говоришь, всеми овладело какое-то тупое отчаяние. Всякий понимает, конечно, что приход немцев — это позор и принесет много горя, унижений и экономическое порабощение. Одновременно жизнь под кошмарным разгулом большевистской черни стала настолько невыносимой…» [641][16].

С. Б. Веселовский говорил о «разгуле большевистской черни», а уже в 1919 г. разошелся с меньшевиками — он понял «синтез взрывной смеси» революции, и его путь стал другим, он не стал врагом народа. Революция изменяла все картины России — люди думали, действовали, ошибались и по-разному восприняли наш новый мир. Интеллектуалы Февраля пытались следовать канону западных буржуазно-демократических революций, разработанному в учении Маркса. Они мыслили в рамках модерна XIX века, в парадигме науки бытия. А большевики мыслили в логике науки становления (хотя наука становления еще не имела теорий, и они шли по пути проб и ошибок).

А другие семейные поколения создавали СССР и воевали в Отечественной войне. Стоит почитать небольшую книгу Н. К. Веселовской «Записки выездного врача скорой помощи (1940–1953)» [628].

Несколько сюжетов Запада и других культур