Новое царство

- Вы, египтяне, - усмехнулся Кхиан. - Вы думаете, что вы избранный народ богов. Тысячи лет цивилизации, и вы верите, что узнали все, что можно знать под небесами. Какое высокомерие. Это будет вашей гибелью, помяни мое слово.

- Что это за волшебная штука? - Хуэй вздохнул.

- Это колесница, Крысеныш. Когда лошадь тянет его, мчась так быстро, как позволяют ее мышцы, он движется со скоростью ветра, и движется плавно. Колесничий может легко выпустить стрелы из своего лука, когда он атакует. Когда наши колесницы обрушатся на ваши войска, мы разобьем их.

- Я бы научился ездить на одной из этих колесниц.

Кхиан расхохотался. - Это не для тебя. Ты думаешь, я бы посвятил тебя в наши секреты? Нет, Крысеныш, у тебя есть свое место, и там ты и останешься.

Когда капитан зашагал прочь, Хуэй остался и наблюдал, как воины запрыгивали в задние части колесниц, балансируя своим весом, когда они направляли странные повозки вперед. Они двигались так же плавно, как и говорил Кхиан, благодаря силе лошадей.

Это зрелище раздуло пламя в мозгу Хуэя, пока его разум не раскалился добела. Фантазии о мести Исетнофрет никогда не покидали его мыслей, воплощаясь в жизнь, когда он просыпался каждое утро, тяжелым грузом ложась на него, когда его веки закрывались ночью. Но одно беспокойство всегда преследовало его, маяча за этими видениями - что он недостаточно силен, чтобы победить колдунью, которая отравила его жизнь. Слишком слаб, слишком неумел. Он не был воином. Он был, в лучшем случае, вором, крысенышем, как сказал Кхиан, который выживал на мусорных кучах мира и прятался в тени.

Но с помощью этих знаний Хуэй мог превратить себя из свинца в золото. Представьте себе, как он будет мчаться к воротам Лахуна на одной из таких колесниц! Тогда все узнают, что он вырос в великого воина, и Исетнофрет содрогнется, когда до нее дойдет весть.

Хуэй наблюдал за каждой деталью гиксосских воинов, пока они готовились к выезду. Возможно, он мог бы узнать достаточно, наблюдая. Он изучал эти странные изогнутые луки, которые могли выпускать стрелу в два раза дальше, чем любой египетский лук, который он видел, и эти серповидные мечи, которые пели, когда проносились в воздухе, и, казалось, наносили удар глубже, чем прямые мечи защитников Лахуна. Да, он научится быть мастером во всех этих вещах. Вот почему боги привели его в сердце гиксосов. Он научится, и Исетнофрет, наконец, заплатит за то, что она сделала.

***

Военный отряд выехал из чащи, расположенной среди возвышающихся скал, через перевал и по головокружительным тропам спустился на равнину. Колесницы неслись впереди, остальные воины ехали на своих лошадях по флангам. Конюхи и рабы плелись позади с повозками. Но Фарида выдвинули вперед, чтобы он использовал свои навыки разведчика и следопыта. Гиксосы не убивали из любви к убийству, и они научились извлекать пользу из способностей пленников, которых они щадили. Земля задрожала, и взметнулось облако пыли.

Они переходили от оазиса к оазису, каждую ночь наполняя свои бурдюки водой и отдыхая под пальмами, пока лошади фыркали и топали рядом. Когда пришло время спать, гиксосы удалились в свои палатки, но рабам не разрешалось пользоваться такими удобствами. Хуэй быстро понял, что Мун должен стать его постоянным спутником. Каждую ночь он спал под животом Мун, чтобы укрыться, и пил молоко кобылиц, чтобы поесть. Другие конюхи научили его своим обязанностям, которые он старательно выполнял. Он научился расчесывать гриву своего жеребца, чтобы удалить всех паразитов, и каждый вечер мыть ему бока, как мальчику-королю. Когда вокруг оазиса было мало пастбищ, он подбрасывал Муну пригоршни сена, и он узнал, как лечить раны, полученные лошадьми во время долгих и тяжелых поездок по суровой земле. Отношения между конюхом и лошадью были гораздо более тесными, чем между всадником и конем. Таков был путь гиксосов.

И Хуэй научился радоваться этому, потому что всадник Муна, Утан, был неприятным человеком. Настроение у него было мрачное, гнев быстро нарастал, и хотя Мун был его братом-лошадью, он обращался с животным слишком сурово.

Однажды ранним утром Хуэй шел от кормовой телеги с охапкой сена и услышал громкое ржание, прорезавшее тишину. Он помчался сквозь исчезающие тени в направлении безумных звуков, где обнаружил съежившегося Муна с закатившимися белыми глазами, когда всадник размахивал хлыстом. Лошадь встала на дыбы, когда хлыст ударил. Утан зарычал, брызжа слюной.

- Ты никуда не годишься, - выплюнул он.

Отбросив сено в сторону, Хуэй закричал: - Что случилось?

- Зверь слишком медлителен при первом свете. Ему нужно учиться.

Когда испуганное ржание Муна стало громче, Хуэй почувствовал тошноту. Не раздумывая, он бросился вперед и попытался вырвать хлыст из рук всадника.

Утан развернулся и ударил Хуэя тыльной стороной кулака по лицу. Когда Хуэй отступил, гиксосский воин прошипел: - Ты заплатишь за это.

Не выказывая страха, Хуэй поднялся на ноги и снова бросился вперед.

- Оставьте его! - закричал он.

Утан поднял хлыст, готовый обрушить его на своего конюха.

- Делай, как говорит сайс.