Новое тысячелетие

Начальник транспортного отдела принял документы, некоторое время их рассматривал. Защелкал клавишами компьютера, а на монитор уставился с таким вниманием, словно рассматривал порнографические картинки.

— Вашу идентификационную карту, — попросил он, протягивая руку с толстыми, как сосиски, пальцами.

Вставил квадратик величиной с ладонь в считывающее устройство, вновь бросил взгляд на монитор. В темных, словно вишни, глазах, медленно проступило изумление.

— Груз прибыл на имя Пороховщикова Игоря Геннадиевича, — сказал Вагиз Назарбекович подозрительно. — Это не вы!

— Господин Пороховщиков — инвалид, и ему добраться сюда трудно, — сказал Владимир. — А среди бумаг, что я отдал вам, есть доверенность на мое имя.

— Ах, да-да…

Чиновник еще некоторое время рылся в бумагах. Затем еще раз прикоснулся к клавиатуре и из узкого рта принтера пополз белый язык распечатки.

— Берите накладную, — начальник отдела транспортных перевозок протянул посетителю его идентификационную карту и широко улыбнулся. — И проходите в отдел доставки. Это на первом этаже, от лестницы направо. Можете забирать свою «художественную помощь». Что там, кстати?

— Статуи, наверное, — пожал плечами Владимир, поднимаясь со стула.

«Знал бы ты, что там за помощь — не сидел бы так спокойно» — пришла мысль, полная какой-то затаенной злости. Вспомнился Иван, погибший вчера, и из кабинета начальника транспортного отдела Владимир вышел в отвратительном настроении…

Шестеро здоровенных грузчиков, пыхтя и матерясь, вытаскивали огромный ящик из кузова грузовика. Синие форменные робы, украшенные знаком транспортного агентства, промокли от пота, от работяг валил пар, хорошо заметный в прохладном воздухе.

— Что там такое? — спросил старший из грузчиков, дыша, словно выброшенный на берег сом, когда груз оказался на асфальте.

— Художественные ценности, — проговорил Владимир веско, глядя в горбоносое, типично кавказское лицо грузчика.

— Культура, мать ее, — ответил тот, а другой грузчик выразительно сплюнул.

— Куда тащить-то? В дверь точно не пролезет!

— А там, сбоку есть вход в подвал, — Владимир показал. — Он широкий, как раз для таких грузов. Несите туда. И осторожно!

— Ладно-ладно, — буркнул старший грузчик, утирая лоб грязным рукавом. — Не учил бы ты нас, командир, а лучше бы помог!

Присоединяться к рабочим Владимир, естественно, не стал. Дошел вместе с ними до широких дверей, ведущих в подвал, и набрал код на панели замка. Створки с тихим гулом отъехали в стороны.

Обнажились ведущие вниз ступени, полозья для спуска грузов.

Установленный на них ящик поехал вниз гораздо быстрее, чем Владимир ожидал. Сердце екнуло, но могучие руки грузчиков в нужный момент подхватили, не дали упасть.

Работяги напряглись, закряхтели и вскоре ящик с «художественной помощью» стоял у стены.

— Ну что, командир, дело сделано, — сказал старший из грузчиков, подходя к Владимиру. Лицо его блестело от пота, а дыхание было тяжелым. — Не угостишь ли чем, по обычаю?

— Водкой? — поинтересовался Владимир.

На лицах грузчиков образовались брезгливые одинаковые улыбки.

— Мы не какие-нибудь пьяницы из русского квартала, — проговорил старший раздельно. — Мы — честные аварцы. Нам надо кормить семьи! По десятке на каждого будет достаточно!

Владимир сдержал гнев, вспыхнувший в душе при слове «пьяницы», полез в карман. Наличных денег оказалось как раз достаточно.

— Благодарствуем, — старший из грузчиков оскалился в улыбке. — Пошли, ребята.

Они один за другим выбрались из подвала, оставив после себя запах крепкого мужского пота. Заревел мотор грузовика, послышался шорох шин по асфальту.

Владимир дождался, когда все стихло, нажал кнопку на вмонтированном в стену пульте. Двери подвала закрылись. Слабенькая лампочка под потолком силилась разогнать полумрак, но удавалось это ей с большим трудом. В углах подвала царствовала тьма, превращая сваленные там кучи хлама в нечто страшное и непонятное.

С тихим шипением распахнулась дверь лифта, приехавшего сверху. В его кабине обнаружился Игорь Пороховщиков. Зажужжал мотор инвалидной коляски и вскоре хозяин мастерской оказался рядом с Владимиром.

— Это она? — спросил он, указывая на ящик, который огромным гробом возвышался около стены.

— Она, — кивнул Владимир, почти физически чувствуя, как резкий голос художника скребет по ушным перепонкам, словно наждак.

— Открой, посмотрим, — Пороховщиков двинул коляску чуть вперед. Поднялась его худая рука, указывая на одну из стен. — Там должен быть топор. Возьми.

На пожарном щите действительно нашелся топор. Лезвие было тупым, словно его никогда не точили, а на рукояти сохранились следы красной краски. Но для того, чтобы вскрыть ящик, он вполне сгодился.

Доски трещали, скрипели, не желая поддаваться, гвозди, в стороны летели щепки и опилки. Владимир слегка вспотел, орудуя топором, а когда прочная крышка наконец подалась, вздохнул с облегчением.