Новое тысячелетие

— Я, — отозвался высокий юноша, такой худой, словно несколько лет прожил на хлебе и воде. — По последим данным — сто сорок погибших, более пятисот раненых.

— Как всегда, они занижают цифры, — задумчиво проговорил Владимир. — Что со звонком?

При этом вопросе все посмотрели на молодую женщину, единственную среди собравшихся мужчин.

— Все нормально, — торопливо сказала она. — О Российском национальном комитете вновь кричат по телевизору…

— Это хорошо, — Владимир кивнул. — Реклама еще никому не мешала…

На лицах сидящих обозначились довольные ухмылки.

На мгновение он замолчал, обвел взглядом соратников.

— Я виделся со связной, — слова выходили какими-то тяжелыми, словно их вырубили из камня.

— Что же сказали наши друзья с Брайтон-Бич? — спросил кто-то.

— Они довольны нами, — Владимир вздохнул, — но требуют большего…

— Чего же? — искренне удивился худой юноша.

— Дело в том, что, — он замолчал, — им удалось достать ядерную бомбу. Вскоре она будет доставлена в Москву.

Единый вздох удивления прокатился по помещению.

— Что? — худой не удержался, вскочил. — Нам не дадут этого сделать!

— Почему, Иван? — спокойно возразила женщина. — Никто не смог помешать арабам в две тысячи одиннадцатом взорвать Вашингтон! Чем мы хуже?

— Тогда не было СКС! — лицо Ивана корежила судорога, глаза сверкали.

— Стойте! — резко сказал Владимир, вскидывая руку. — Ты, Иван, сядь. Татьяна, молчи!

Гам стих. Иван опустился в кресло.

— Специальная Контрольная Служба сейчас не та, что сто лет назад, — медленно проговорил Владимир. — Они привыкли к тому, что никому даже в голову не приходит посягнуть на ядерное оружие! И уже то, что с одного из хранилищ в Северной Америке удалось похитить бомбу, говорит о том, сто Служба слаба! Груз уже в пути, и вопрос не в том, сумеем ли мы использовать его. Я уверен — сумеем! Вопрос в том, стоит ли нам это делать… Одно дело — уничтожить здание, а другое — разрушить половину огромного города!

— Ради нашего дела можно пойти на все! — резкий, скрипучий голос раздался из угла, и невольно все повернулись к его обладателю.

— Ты так думаешь, Игорь? — спросил Иван, нервно оглаживая подбородок.

— Да, — Игорь Пороховщиков, хозяин школы искусств, двинул рукой и инвалидная коляска, в которой он сидел, слегка переместилась. — Пусть сгинет этот город, в котором от русских и России осталась только память! Пусть он превратится в радиоактивный ад! Зато во всем мире вспомнят, что есть еще такой народ — русские! Я — за!

— Я тоже за, — сказал плотный мужчина, и слова его были полны горечи. — У нас в Конторе в последнее время все хуже смотрят на тех, у кого в идентификационной карте записано «русский»! Наши нынешние действия — что комариные укусы! Пора показать, кто в стране хозяин!

— Я понял тебя, Николай, — кивнул Владимир. — Спецслужба, сотрудники в которой подбираются по национальному признаку, обречена на деградацию. Кто еще хочет сказать?

— Я против, — плечистый здоровяк нервно дернул головой. — Не дело это. Вот. Плохо так делать. Ненависть — это плохо. Показать другим, что они не правы — хорошо, а так — плохо…

— Ладно, Станислав, не мучайся, — рассмеялась Татьяна. — Все мы знаем, что ты плохой оратор. Но я хочу сказать, что ты не прав! Взрыв этот будет не актом ненависти, — голос женщины звенел от напряжения, словно готовая порваться струна. — Кого можно ненавидеть? Азиатов и кавказцев, которые сейчас распоряжаются от Калининграда до Владивостока? Они недостойны нашей ненависти! Если мы взорвем бомбу, то только от любви, от любви к своему народу, который надо спасать… Любыми средствами, не останавливаясь ни перед чем!

Татьяна откинулась в кресле. Грудь ее вздымалась, а глаза горели, словно две голубые лампочки.

— Ты хорошо сказала, — прервал наступившую тишину Иван. — Я сомневался, но теперь тоже согласен.

Станислав что-то мрачно пробурчал, но его никто не слушал.

— Тогда все решено, — пожал плечами Владимир, ощущая как напряжение, не покидавшее его с момента встречи со связной, сползает с плеч, словно старая, тесная одежда. — Мой голос ничего не решает. Тогда ждем груз, а по следующей акции — продолжаем реализацию намеченного плана.

Он улыбнулся и обвел взглядом собравшихся.

— С деловыми вопросами покончено. Теперь можно отметить сегодняшний успех!

— Я купил шампанского! — зажужжал моторчик инвалидной коляски, и Игорь покатил в угол, где в тени шкафа прятался небольшой холодильник, похожий на правильной формы обломок айсберга.

Они пили вино и разговаривали о пустяках, а через окно в комнату потихоньку вползали сумерки.

* * *

В кабинете, несмотря на то, что за окном стоял теплый весенний вечер, было холодно. Изморозью тянуло от массивного рабочего стола, стул казался сделанным изо льда.