Новое время — новые дети

Оказывается, на первый взгляд, диаметрально противоположных типажах — одни воплощение официоза, а другие — андерграунда — много общего! И если мы, как в операции с дробями, произведем сокращение в числителе (характер функционера) и в знаменателе (характер уголовника), то произойдет нечто удивительное. Почти все сократится, а в знаменателе останется самая малость — любовь к риску. Но эта малость очень многое определяет. Во всяком случае, сейчас.

В более стабильные эпохи для того, чтобы пробиться к вершинам власти, на первый план обычно выходят другие качества: гибкость спины, умение согласовывать разнонаправленные интересы, тонкое искусство аппаратных церемоний. Но в такие времена, когда в обществе наблюдаются поистине тектонические сдвиги, пословица «Кто смел, тот два съел» работает, как никогда, Кто, спрашивается, в «предлагаемых обстоятельствах» одержит победу — «чистые» или «нечистые»? — Ответ, казалось бы, очевиден, но общество упорно тешит себя мифами.

Дескать, какой разговор? Не может быть двух мнений! Конечно же, «цивилизованные капиталисты» гораздо перспективнее тупой, неразвитой и, в сущности, трусливой мафии. Причем по поводу трусости проявляется редкостное единодушие. Они и, как крысы, прячутся по темным углам. И делают в штаны, когда их приходят брать. И «колются» на первом же допросе, выдавая всех своих дружков. А какой был самый убойный аргумент в пользу того, что чеченские боевики не бандиты, а герои сопротивления? — То, что они проявляли бесстрашие и готовы были рисковать жизнью. Некоторые добавляли еще, что бандиты не способны на длительную борьбу. А кто–то — что они не стали бы сражаться за идею свободных выборов. Так и хочется воскликнуть словами классика: «Дурят нашего брата!» А то борьба колумбийского правительства с мафией не тянется Бог знает сколько лет, теперь уже и при участии американцев! Что же касается свободных выборов, то отчего не взять на вооружение лозунг, который поможет заполучить безраздельную власть и прямо связанные с ней каналы обогащения?

Любителям поговорить о трусости мафии мы советуем не мудрствовать, а опять–таки вспомнить школу. И записных хулиганов. Не примазавшихся к ним «шестерок», а лидеров, из которых потом часто вырастали настоящие бандиты. И если это сделать честно, то придется в клише «трусливые уголовники» сильно усомниться. Трусы не лезут в драку, а мальчишку–хулигана хлебом не корми — дай подраться. И с ним не могут справиться не только другие мальчики, но и взрослые. Родители жалуются на полную неупрявляемость своих чад и бегут за подмогой в школу, которая тоже обычно оказывается бессильна…

Когда об этом задумываешься, становится понятно, что миф о трусости хулиганов — это типичная «ложь во спасение», необходимый элемент общественной психотерапии. Обычному человеку, чтобы не чувствовать себя «тварью дрожащей», жизненно важно верить в трусость, притаившуюся на дне хулиганской души. Это ему внушается с самого детства родственниками, воспитателями, образами литературы и кино. Вот и мы, работая с детьми–невротиками, говорим им, что хулиганы всегда пасуют, получая отпор. Но родителей призываем всячески ограждать детей от общения с настоящим хулиганьем, поскольку бой этот заведомо неравный. Честно говоря, и взрослый человек, хоть и тешит себя иллюзиями о трусости бандитов, а все же старается по возможности с ними не сталкиваться.

Вплоть до XX века дело обстояло иначе. Добро было с кулаками. В дворянах, из которых потом и получались крупные государственные функционеры, с детства культивировалась храбрость. Вся система воспитания не только давала право, но и обязывала ответить агрессией на агрессию. Детей учили ловко фехтовать, метко стрелять. Немного повзрослев, дворянские мальчики рвались на войну (благо русская история часто предоставляла им такую возможность). И цена жизни была совершенно другой. Человек, дороживший своей репутацией в обществе, и помыслить не смел о том, чтобы объявить жизнь высшим приоритетом. Были ценности поважнее жизни: «вера, царь и отечество», воинская слава, честь близких, собственная честь.

Потом постепенно государство сделало защиту личной чести граждан своей прерогативой, и граждане на это согласились. «Нечистые» же продолжали действовать по своим волчьим законам. При советской власти эта тенденция получила дальнейшее развитие. Особенно когда после Великой Отечественной войны у людей изъяли оружие, и адекватный ответ гражданина на бандитскую агрессию мог быть приравнен к преступлению (если, скажем, человек обороняясь от бандита в собственном доме, шарахнул его табуреткой по голове и случайно убил).