Новогодняя байка из склепа

– Да ничего, если не считать того, что ты похожа на болотную кикимору, – пожала Люсьена плечами. – Твоя косметика претерпела странную трансформацию, она переместилась не на те места, где ей положено быть, вот, собственно, и все.

– Моя косметика… куда хочет, туда и перемещается, – огрызнулась Надя. – И нечего уходить от главной темы: мы должны немедленно выбираться отсюда! Эй, удальцы-молодцы, а вы что затаились, как партизаны? – прикрикнула она на Николая и Стаса, которые внимательно слушали перебранку подруг, давясь от смеха. – Вы мужчины или где? Придумайте что-нибудь! Сделайте хоть что-то, чем сидеть сложа ручки.

– Подкоп? – усмехнулся Стас. – Это мы сейчас мигом сообразим, как нечего делать.

– А давайте без иронии, – прищурилась Надежда. – Если я начну острить, мало не покажется.

– Вот и копай, раз язычок такой острый, – засмеялся Стас. – Что к нам-то сразу с претензиями?

– А к кому же еще? Анатолий, между прочим, оставил вас, чтобы вы нас охраняли, а не водку литрами хлестали. Или вы забыли?

– Так вы же сами нас к столу притащили чуть ли не насильно, а теперь мы же и виноваты? – изумился Николай.

– Не очень-то вы и сопротивлялись, – усмехнулась Люсьена, приняв сторону Нади.

– А кому охота на Новый год со стороны на гулянку смотреть и облизываться? Ничто человеческое нам не чуждо, – не остался в долгу Стас. – И потом, нам Анатолий Васильевич велел исполнять все пожелания и капризы его дражайшей половины, – кивнул он на Галю.

– Бывшей половины, – не преминула заметить она.

– Какая разница? – отмахнулся молодой человек. – Важен сам факт: нам приказали – мы исполняем. А вы, Галина Алексеевна, чуть ли не в приказном порядке заставили нас сесть за стол вместе со всеми. Разве не так? – вопросительно посмотрел он на девушку.

– Так, – не стала отпираться Галя. – Но вот пить до беспамятства я вам не приказывала.

– Еще как приказывала, – вклинился в разговор Николай. – Мне, например, сказала: если не выпью с тобой на брудершафт, ты велишь шефу уволить меня без выходного пособия.

– Я так сказала?!

– Слово в слово.

– Не помню.

– Ага, у нее всегда так – тут помню, а тут не помню, – с сарказмом заметила Люсьена. – Если ей что-то невыгодно помнить, у Галочки сразу же случается внезапная амнезия.

– Так, прекратили выяснение отношений! – топнула ногой Надя. – Делать, что ли, больше нечего? Нужно думать, как будем отсюда выбираться, а не ерундой страдать.

– А что думать-то? Думай – не думай, толку мало. Пока нас не выпустят те, кто нас сюда посадил, дергаться бесполезно, – пожал плечами Николай. – Я в правоохранительных органах пять лет оттрубил до того, как в охранное предприятие ушел, знаю, как здесь дела делаются. Бюрократизма хватает похлеще чем в Государственной думе. А сегодня и вовсе первое января, все начальство отдыхает. Так что располагайтесь поудобнее, дамы и господа, – развел руками он. – Мое место – у стеночки, там теплее.

– Так ты мент, значит? – усмехнулась Люсьена.

– Бывший, – уточнил Николай. – Сейчас я – телохранитель первого класса, документы в полном порядке, прошел курсы повышения квалификации, стрельбы, борьбы и еще чего-то там, и, между прочим, холост, – с задорной улыбкой отрапортовал он. – А каково твое семейное положение, Люсенька? Ты замужем?

– Бывает иногда, – ехидно прищурилась та. – А тебе не все равно?

– Было бы все равно, не спросил бы. Если ты не замужем, я готов сдаться без сопротивления, – почти серьезно сказал Николай.

– Ты, Коля, не заболел, часом?

Молодой человек уже раскрыл было рот для ответа, но ему пришлось его захлопнуть: в замке загремели ключи, и через мгновение распахнулась дверь камеры.

– Эй, гробовщики хреновы, на выход! – гаркнул опухший лейтенант, похоже, жутко страдающий тяжелым похмельем. – С вещами.

– У вас не найдется водички – умыться? – культурно поинтересовалась Надежда. – И желательно чистой, чтобы можно было еще и попить?

– Что-о? – вытаращился лейтенант. – Какой еще водички?

– Прозрачной такой, чистенькой, – повторила девушка, лучезарно улыбаясь. – Очень пить хочется.

– На выход, с вещами, я сказал! – вновь рявкнул служивый.

– Фу, какой грубый, – Надя сморщила носик. – Неужели вас не учили, что на женщин нельзя кричать? Это же некультурно.

– Надя, кончай его воспитывать, – усмехнулась Галина. – Неужели не видишь, что ему совсем не до нас? Ему бы сейчас сто грамм коньячку для бодрости, а ты про какую-то воду талдычишь. Лучше пошли быстрее, пока он не передумал и не захлопнул дверь.

Компания из пяти человек гуськом вышла из камеры и выстроилась у стеночки, дожидаясь, пока лейтенант закроет дверь.

– Следуйте за мной, – приказал он.

– Ать, два, – не удержалась от шпильки Люсьена.

– Разговорчики! – прикрикнул лейтенант.

Он довел их до кабинета на втором этаже и, постучавшись, просунул в дверь голову:

– Разрешите войти, товарищ генерал-майор?

– Входите.

– По вашему приказанию задержанные доставлены, – отрапортовал служивый. – Разрешите ввести?

– Разрешаю.

– Проходите, – велел лейтенант, распахивая дверь перед группой задержанных.