Новогодняя сказка

– Но ведь я совсем другой! – закричал я. – Смотрите – у меня другие волосы, другое лицо! Я ничего у себя не менял! У меня нет никаких швов. Это все мое!

– У тебя и в первый раз не было швов. А я угадала. Я сразу угадала. Скажи, ты почему, когда я к тебе пришла с твоей запиской и с часами, – ты почему вдруг изменился в лице и спросил: «Была ли любовь?» Тебе очень хотелось это узнать. Я тогда же разгадала эту твою наивную хитрость, – Она засмеялась, – Знаешь, как ты меня обрадовал этими словами!

– Я скоро расстанусь с вами по-настоящему,– сказал я.

– Никогда мы не расстанемся. Я найду тебя, даже если ты опять убежишь от меня, сделаешь себе не только другое лицо, а даже переменишь рост.

– Мне осталось жить меньше года. Это определенно.

– Не верю. Ты уже столько лет это говоришь!

– Но ведь тот говорил, и его убили.

– Не убили! Ты умница, ты все продумал! И велел передать все своему двойнику – тебе же. Ты хитрый! Они тебя никогда не настигнут…

– А, черт! Глупости какие-то…

Должно быть, и тот так обрывал ее – она засмеялась.

– Я не буду об этом говорить. Ты и тогда этого не любил.

– Не буду! Сегодня ты еще лучше, чем тогда был. У тебя мягче стал характер, ты так улыбаешься! Ты так хорошо говоришь о человеке, который придет… Я потеряла столько времени! Зачем я позволяла себе играть тобой, как будто мне семнадцать лет! Хочешь, я крикну тебе то слово, о котором ты так просил? Да! Да! Ты слышишь? Крикни мне, что слышишь!

– Слышу, – шепнул я. Я не мог больше противостоять течению. Щепка понеслась к водопаду. – Какого меня ты больше любишь, – только и успел я спросить, – того, который убит, или того, который здесь, рядом с тобой?

– Который здесь!…

Меня любили. Я видел глаза. Стоило мне слегка повернуть голову вправо, и я встречал две блестящие от слез звезды.

И я занял место ушедшего от нас бандита. Моя юность стала зрелой молодостью.

Доктор правильно все предсказал: пять или шесть месяцев прожил я после встречи с ним, и стало мне плохо. Среди яркого лета я должен был слечь.

Я виновато сказал своей тихой, растерянной, зримой любви:

– Знаешь, дружок, мне трудно ходить. Придется тебе покомандовать одной, а я сегодня останусь в постели. Включи радио.

Она включила – и сразу стал слышен то вызывающий, громкий, то пропадающий в грохоте магнитных бурь голос нашего темного материка. Они там работали, добывали уголь, выращивали под искусственным светом капусту.

– Надо энергичнее действовать. Надо поспешить!

И еще быстрее побежали кипящие струи в стеклянных трубках, и ярче разгорелись огни.

В дождливом сентябре мы закончили работу на одной из установок. Я лежал в постели и был настолько слаб, что не мог поднять головы.

– Открой первый свинцовый колпачок, – сказал я. Она открыла.

– Ошибка, – услышал я ее тихий голос. – Здесь лежит только маленький красноватый уголек.

– Нет, это не ошибка, – ответил я спокойно. – Это только вариант. Все учтено на других установках. А уголек этот уже можно показать… Позови ребят. Позови шефа…

Они вошли, ступая на носках, как входят к больному. Раньше я не пускал их к себе, и теперь, войдя в мою комнату, которая превратилась в лабораторию, они остановились у двери, стали озираться. Они не знали, что подумать обо мне, их удивило все: и стены, исписанные формулами, и исцарапанная гвоздем мебель – я и на ней писал, – и блеск приборов, от которых доходили до них легкие струи тепла.

Потом они увидели меня. Должно быть, мой вид поразил их – они еще больше притихли. Только любитель шалостей, не сводивший глаз с моей подруги, что-то шепнул шефу.

– Доложи им, – сказал я.

И она как настоящий ученый, за десять минут сделала им доклад о нашей работе и показала уголек, который никак не хотел остывать.

Этот уголек удивил всех, особенно шефа. 0н первым торжественно подошел пожать мою руку. И все мои товарищи зашумели и наперебой бросились ко мне, схватили мои ослабевшие руки и стали их трясти, – и я почувствовал, что сердце мое вот-вот сдвинется с места.

– Сегодня же мы включаемся в работу, – сказал шеф. – Всей лабораторией!

С этого дня в моей комнате стали дежурить днем и ночью два наших сотрудника, и, кроме того, каждый день из лаборатории по телефону передавали нам сводки, – дело быстро двинулось вперед.

В холодном декабре в присутствии нашего шефа моя подруга открыла второй свинцовый колпачок.

– Опять ошибка, – тихо сказала она шефу. – Здесь еще хуже – уголек совсем черный.

Но я услышал их.

– И эта ошибка учтена, – Я еле двигал губами. – Продолжайте работу. Быстрее!

У меня был изощренный слух. Я услышал, как шеф, прикрыв рот рукой, шепнул:

– Третья ошибка убьет его… – И добавил громко: – Гм… Я полагаю, лучше будет увезти третью установку к нам в лабораторию. Там мы быстрее и точнее проведем опыт.

– Доверяю, – сказал я.