Новогодняя жена

Мы потеряли Атима и пережить это было не просто. За время учебы и даже работы я повидала множество смертей, так что обошлось без истерики, но впервые пациент умер на моих руках. и пусть мы потеряли Атима, но для других, укушенных арвеном, теперь появился шанс! Кроме того, я намеревалась спасти его сына. Воспаление легких без антибиотиков вылечить практически нереально. И тут я вспомнила о бессмертных помощниках, которые наверняка существуют даже на Ирбисе.

— Сэд, у вас плесень есть?

11. Занимательная фармацевтика с последствиями

— Что?

— Плесень! Мы не спасли Атима, но спасем его сына. Нам нужна плесень.

— Ваше сиятельство, я не уверен, что…

— Зато я уверена, Сэд! — воскликнула, стиснув ладони лекаря. — Я уверена. Ты ведь знаешь — могу просто приказать.

— Я никогда не боялся наказания. Тем более вашего, Мадлен…

Ну, здрасьте-приехали! Остался ли в замке хоть один мужик, с которым графиня не кувыркалась? Мужчина нежно погладил мои ладони и грустно улыбнулся. Ладно, не опасный тип. Просто влюбленный, не агрессивный, молчаливый и терпеливый.

Первым делом мы проверили состояние ребенка. Тяжелое. Я научила Сэда ставить банки, объяснила принцип действия.

— Смотри, — произнесла, нагревая банку и прикладывая ее на спину малыша. — Сейчас в легких ребенка… э-э… бесчинствует, пусть будет, деструктивная энергия. Без магии, — читай, без антибиотиков, — мы не можем ее побороть. Зато мы можем заставить ее выйти из тела!

— Правда? — всхлипнула женщина.

Самое тяжелое — наблюдать за страданиями пациентов и их семьи. Только что потеряв мужа, она могла лишиться еще и ребенка. Другие ребятишки испуганно подглядывали за нами в щель деревянной двери. Уже стемнело за окном, спать бы им пора, но волнуются за братика, видимо.

— Это не точная наука. Но да. Энергия выйдет в подкожную клетчатку, туда, где организму проще всего ее перебороть.

Поставила вторую банку. Дальше к делу подключился Сэд. Все же я тут не навсегда, пусть научится. Возможно, этот способ поможет спасать детские жизни, когда я вернусь на Землю.

С малышом мы остались на час. Я дала женщине советы по уходу и обеззараживанию помещения, о том, как сберечь других малышей и пережить зиму, чтобы никто не заболел. О положительно динамике говорить рано, но дыхание малыша стало более мягким и спокойным. Когда мы уходили, он забылся сном на материнских коленях.

— Вы удивительная женщина, графиня, — негромко произнес Сэд, когда мы возвращались в его избушку.

Стояла чудесная погода. С черного, как смоль неба, сыпался пушистый снежок. Все совсем как на Земле. То же небо, те же звёзды, только люди другие и традиции тоже.

Сэд молчал, изредка кидая на меня осторожные взгляды. Я делала вид, что не замечаю. В компании мужчины мне было хорошо и уютно. По-душевному тепло. Впервые за день не чувствовала себя чужой. Впервые понимала, что не нужно держать барьеры и строить из себя ее сиятельство. Ну, какое я сиятельство? Даже по токсикологии светилом еще не стала. Хотя со знаниями, полученными на Ирбиса, вполне могу продвинуться в данном направлении.

— Вы наверняка проголодались. Хотите чего-нибудь? Хотя бы чаю?

— Да. Было бы неплохо. А мед есть?

— Гречишный.

— Превосходно!

Сэд остановился и осторожно тронул меня за руку.

Так…

В свете фонаря его открытое лицо с красными от мороза щеками казалось совсем детским.

— Вы же не Мадлен…

И вроде это не преступленье, а сердце зачастило пугливым зайчишкой.

— А с какой стати ты обращаешься к госпоже по имени?

— Ты сама меня об этом просила.

Приплыли. Нас с графом ждет тяжелый разговор. Графиня слишком бурную деятельность на мужском фронте развела. Сомневаюсь, что у меня получится ее изображать и не попасться. Или прежде, чем знакомиться с мужчиной, уточнять, пили ли мы с ним на брудершафт?

— Правда?

— Правда, — негромко ответил лекарь. — А еще у нее аллергия на гречишный мед. Вообще на мед, но гречишный в особенности.

— Ты поэтому догадался?

— Догадка возникла сразу. Мадлен знает о королеве и никогда не интересовалась медициной. Значит, вы попаданка?

Пожала плечами и улыбнулась. Страх отступил, оставив после себя жар на щеках. Или это мороз кусался. Ночью он всегда усиливается.

— Я Кристина. С Земли, — сняла пушистую варежку и протянула ладонь. — Сама не рада, что здесь оказалась. Это меняет планы на счет чая?

Мужчина улыбнулся и неуверенно пожал мою ладонь. Все же жест на Ирбисе, как я поняла, не принятый.

— Напротив! Любопытно обсудить то противоядие, что мы применили к Атиму.

— Это еще что! Я планирую открыть этому миру антибиотики! И много, много чего еще столь же великого!

Так и подмывало добавить “долой естественный отбор!” но было бы уже слишком пафосно. А что, если подумать, мое имя на Ирбисе будет греметь в веках. Первооткрыватель антибиотиков! Или здесь их назовут чудодейным зельем? Лишь бы меня на костре не сожгли, мало ли, какие они тут темпераментные…