Новогодние неприятности, или Семья напрокат (СИ)

Для себя я решаю, что слова не так уж важны, когда мужчина смотрит на тебя так, как будто готов тебя съесть в следующую секунду. От Ларина веет желанием, азартом и неутоленным голодом, хоть мы отклеились друг от друга жалких пятнадцать минут назад.

— Юлька!

Оттолкнувшись от ковра, Демьян в считанные мгновения преодолевает разделяющие нас метры и подминает меня под себя. Уверенным жестом заводит запястья мне за голову, гипнотизирует, не позволяет пошевелиться.

Да я и не сопротивляюсь. Напротив, восторженно ныряю в омут зеленых глаз и подаюсь вперед, принимая правила игры. Целую своего личного депутата жадно и упоительно, отыгрываясь за прошлые неудачи в личной жизни.

За грудиной закручиваются сумасшедшие вихри, фейерверки взрываются и ударяются в ребра, внизу живота буйствует мощнейшие торнадо. Совпадаем с Лариным идеально — как вылепленные искусным мастером детали одного механизма.

Дышим сипло и часто в унисон. Функционируем как четко отлаженная система. Наполняем пространство приглушенными хрипами и стонами.

Мы оба плавим внутренние предохранители, отправляем в топку нелепые табу и теряем цивилизованность, превращаясь в диких животных. Царапаемся и кусаемся, поочередно захватываем лидерство, награждаем друг друга яркими метками-клеймами, чтобы спустя какое-то время без сил рухнуть на пропитанные потом подушки.

Сердце барахтается где-то в горле. Предплечья покалывает сотнями игл. Зрение барахлит, фиксируя окружающую действительность размытыми пятнами. Но все эти перегрузки ничто, по сравнению с тихими словами, раскалывающими весь мой мир на до и после.

— Люблю тебя, Юль.

Демьян утыкается носом мне в висок. Шепчет негромко, опаляя горячим дыханием кожу. И стискивает в стальных объятьях, от которых чудом не трещат ребра.

Ответа не требует, только прижимается теснее и захватывает зубами лихорадочно бьющуюся жилку на шее. Я же в любом случае не могу издать ни звука. Ошарашенно перевариваю свалившееся на меня знание и боюсь поверить в то, что это не сон. Не фантазия моего воспаленного мозга. Не изощренный ход просчитанной депутатом шахматной партии.

Глава 24.2

— Правда?

Выдаю самое глупое, что только можно придумать, и зажмуриваюсь. Кажется, даже воздух глотать забываю. Секунды растягиваются в какую-то непереносимую вечность.

Страх перемешивается с волнением. К ним добавляется нетерпеливое предвкушение и расцветающая буйным цветом надежда.

В этом затерянном в снегах шале мне до предательской дрожи хочется чувствовать себя любимой, ценной, единственной. Как будто у Ларина до меня не было женщин и никого не будет после.

— Правда, конечно.

Выдержав небольшую паузу, хрипло смеется Демьян. А у меня от этих вибрирующих ноток такое ликование затапливает каждую клеточку, что тело становится невесомым. Сердце разбухает до громадных размеров и с трудом умещается в груди.

Светло так. Тепло. Радостно. Словно весь мир нам улыбается.

Осторожно разлепив веки, я скольжу подушечками пальцев по ребрам Демьяна. Врастаю в него намертво, втрескиваюсь по самые уши — хотя больше куда? А потом вспоминаю, что не подарила ему вчера подарок.

Бережно обернутые в крафтовую бумагу свитер и шарф так и остались лежать в гостиной.

— Я балда! Сейчас.

Шлепаю себя по лбу и резко поднимаюсь в постели. Немного кружится голова — наверное, сказываются устроенные Лариным перегрузки.

Делаю глубокий вдох, нахожу на ковре рядом с кроватью рубашку Демьяна и ныряю в нее, как в лучшее дизайнерское платье. Пуговицы застегиваю на ходу, убегаю ненадолго, чтобы вернуться и замереть, пока любимый мужчина будет вскрывать упаковку.

— Ты купила мне джемпер с оленями? Серьезно?

— Ага. Чтобы ты не мерз и не болел.

Киваю, проглатывая рвущийся наружу смешок. Сцепляю руки в замок, пряча невольный трепет. Облизываю вдруг пересохшие губы.

Вот так выражаю заботу. Ларин часто ходит в расстегнутом пальто и совсем не бережет горло.

— Спасибо.

Откладывая свитер на смятую простыню, встает на ноги Демьян и в который раз за утро стискивает меня в объятьях. Целует в макушку, оглаживает предплечья, рисует какие-то то ли буквы, то ли узоры на моих запястьях.

Его изумрудные глаза со светло-коричневыми крапинками лучатся светом и нерастраченной нежностью. И я радуюсь, что приняла предложение стать его фиктивной невестой одним пасмурным декабрьским вечером.

Отлепляемся друг от друга неохотно. С поистине титаническим трудом разрываем контакт. Не можем же мы целый день провести в кровати.

Второпях заправляем постель. Затем я занимаю в душ, а Ларин отправляется будить Алису.

— Доброе утро.

Смыв с себя следы нашей близости, вплываю в кухню в приподнятом настроении. Потуже запахиваю полы белого пушистого халата, норовящего разъехаться в разные стороны. Прочесываю пальцами влажные волосы и тяну ноздрями расползающийся по комнате аромат.

Демьян жарит яичницу с беконом, а у меня текут слюни и желудок громко урчит.

Не мудрено. Проголодалась после многочасового марафона.

— Тебе помочь?

— Я справлюсь. Садись за стол.