Новогодний Дозор

В общем, порядком озадаченный Виталий оставил чемоданчик в рундуке под полкой (оттуда в случае внезапных маневров корабля уж точно не вывалится и не примется летать по каюте) и поспешил в кают-компанию, как и велел Терентьев. Примерно на полдороге Виталий начал понимать, что кают на этой пятисотке всего две, зато обе просторные, а кают-компания чуть уменьшенная, но двоим все равно хоть конем гуляй. И начал подозревать, что они с Терентьевым и есть весь экипаж.

Конечно, это было странно и несколько поперек флотских обычаев, но Виталий с момента «покупки» его капитаном таинственного R-80 столкнулся с таким количеством странностей, что устал удивляться. Удивлялка распухла, как сказал бы майор Никишечкин со свойственной ему грубоватой непосредственностью.

Терентьев дожидался в кают-компании, за столом. Там же, на столе, белел отпечатанный на нескольких листиках документ и лежало стандартное стило-самописка.

– Присаживайся, капитан, – велел Терентьев. – Читай сначала про себя, потом вслух. Я обязан тебя предупредить, что звукозаписывающий модуль включен, идентификатор голоса – тоже.

«ПОДПИСКА О НЕРАЗГЛАШЕНИИ СЛУЖЕБНОЙ ТАЙНЫ», – прочел Виталий заголовок.

В целом текст был суховат и канцеляричен, но прост и понятен с первого прочтения, что вообще-то редкость для официальных документов. Состоял он из трех разделов. Первый был посвящен тому, что именно в подразделении R-80 является служебной тайной. Судя по тексту, ею являлось практически все, связанное с поручениями и заданиями. Объем информации, открытый для разглашения, на каждом задании оговаривался особо. Суть заданий не объяснялась никак, видимо, заданий Виталию выполнить предстояло много, и были они очень разные.

Второй раздел объяснял, что бывает за разглашение служебной тайны. В данном случае за болтливость грозил трибунал по законам военного времени, где девяносто процентов статей карались расстрелом.

Третий раздел и был, собственно, подпиской, где Виталию предстояло подтвердить, что он ознакомлен с данным текстом, согласен с ним и расписаться в этом.

Чуть ниже еще имелась строка: «Инструктаж провел ______________», где, без сомнений, позже укажет свои имя и фамилию капитан Терентьев и тоже распишется.

Кроме всего прочего, Виталий без особого труда понял, что звукозаписывающий чип встроен прямо в пластик заглавного листа и в данный момент действительно включен. Поэтому он спокойно и чуточку торжественно, как недавно на принятии присяги, зачитал распечатанный текст, что нужно – внес, где положено – расписался и так же спокойно передал подписку шефу. При этом он прекрасно осознавал, что если раньше какие-то теоретические проценты все повернуть вспять и получить новое назначение еще имелись, то с этого момента их просто не осталось.

– Замечательно, – удовлетворенно пророкотал Терентьев, делая отметки в подписке и убирая ее в герметичный конверт. – Пойдем, заодно покажу где у нас служебный сейф и дам к нему коды.

Сейф располагался в ходовой рубке, на штатном месте. Виталий сразу его увидел. Однако это оказался не тот сейф – Терентьев кратко ему объяснил, что там хранится только полетная документация. Служебный же сейф оказался неплохо замаскирован, не вдруг и отыщешь. Код Виталию пока полагался только от верхней секции, об этом Терентьев честно предупредил и тут же спрятал подписку Виталия в нижнюю.

Виталий в этот момент подумал, что полученный код и местонахождение сейфа – это первая информация, за разглашение которой его теперь могут совершенно законно расстрелять, но нельзя сказать, что испытал трепет или еще какие сильные чувства – как-никак он шесть лет подспудно готовился и привыкал к мысли: допуск к секретной информации имеет любой офицер и хранить тайну обязан сознательно и твердо, иначе зачем вообще все – офицерство, флот, служба?

– Ну что? – вопросил Терентьев, глядя на наручные часы, когда сейф был закрыт и опечатан. – Пить еще не устал? Даже если устал – придется еще по сто пятьдесят. Традиция. Но потом – сухой закон на весь срок обучения.

– К традиции готов, господин капитан, сэр, – вздохнул Виталий не очень старательно козыряя.

– Господина капитана рекомендую опускать даже при контактах с другими военными. Если нужно обратиться ко мне или к начальнику отдела – обращайся просто «мастер». Я к нему, по правде говоря, обращаюсь так же. Тебя первое время положено именовать стажером, совершенно официально, поскольку первые три месяца тебе зачтутся как стажировка.

– А как шеф обращается к вам? – поинтересовался Виталий и тут же подумал, что вопрос его, вероятно, запредельно наивен и неуместен.

Однако стажеру простителен, потому что Терентьев без тени смущения ответил:

– Меня шеф зовет кадетом.

– До сих пор? – поразился Виталий. – Все четырнадцать лет?

– Ага. Но, полагаю, скоро перестанет. Догадываешься почему?

– Потому что появился я, а кадет может быть только один, самый младший? – предположил Виталий.

– Именно, – подтвердил Терентьев. – Но что придумает шеф для меня – не рискну предположить. Его самого в бытность на моем месте именовали юнкером. Уж не знаю почему.