Новогодний Дозор

У Петропавла с призраками иные отношения были – не жаловал их Петропавел. Он уединения искал, покупая ту планету, чтобы с горем своим наедине остаться, мешали ему призраки. Не был никто из тех призраков ни уродлив, ни зол сверх меры, никакой другой манерой не устрашали, а, напротив, отличались видом благопристойным и благостным. Если бы кто захотел, можно было бы даже на иконах их лица изображать. Наверное, потому, что домом их был монастырь. Но Петропавлу мешали они чрезмерно. Заходили в его комнату не спросясь, разговоры между собой заводили, непонятные, но скабрезные. Погонит их Петропавел, бывало, прочь, а они через минуту опять тут. И голоса у них были очень громкие.

Дошло до того, что надумал Петропавел планету обратно продавать и покупать другую, только чтобы теперь без обмана. Совсем уж было надумал, как вдруг приходят к нему гости из поселения монашеских потомков и говорят:

– Здравствуй, – говорят, – Великий, хоть и не знаем, как тебя звать. Что ж ты пришел и не делаешь ничего? Ведь так можно и спасения не дождаться.

– Здравствуйте, – вежливо ответил тот. – Петропавлом меня зовут. Только я не понимаю, почему вы зовете меня великим и что мне надлежит делать по вашему разумению. Если по моему разумению, так я вообще ничего делать не собирался. Может, вы поесть хотите?

– Это обязательно! – ответили гости и пошли обедать на его кухню, там и разговорились.

Рассказали ему гости из поселения, что произошла у них беда. Много-много лет назад, после того, как скончался в монастыре последний монах, все жившие в доме тут же были изгнаны – и женщины монашеские, и дети их, и сподвижники. Даже те, кто принят был в монастырь, потому что не было им в мире другого места. Всех изгнал тогда из дому монастырский Мозг, потому что сошел с ума. Сказал он тогда, что с этих пор он в этом доме и Бог, и служитель Бога, а другие служители ему не нужны.

Он изгнал их, ничего с собою не дав из дома, так что они все должны были погибнуть. Но люди не погибли, а, наоборот, обустроили поселение и выжили. Не дал им Мозг тех машин, через которые разговоры с Землей и другими планетами производятся, и тех, которые туда отвезти могут и оттуда других людей привезти. Отнял машины для произведения тепла и света, отнял машины для вычисления, никаких снарядов не дал. А те машины, которые они сами изготовить пробовали, Мозг ломал, потому что власть у него была над всеми машинами. Но не было у него власти над людьми, и потому не терпел их Мозг.

Когда же обустроились они с поселением, без машин разных, а только с огородами да загонами для скота, стал он к ним призраков своих засылать и призраками теми смущать. Люди возрастом зрелые тех призраков не слушали и прочь от себя гнали, но детей их те призраки с собой уводили, и больше не возвращались те дети; неизвестно, что с ними стало. Потому начали детей прятать. А однажды было одному из поселенцев видение, что придет в монастырь человек ростом велик и поселится там. Однако не монахом поселится, а хозяином, изведет Мозг и спасение принесет, только ждать надо. И вот, говорят Петропавлу гости, дождались мы, ты пришел и в монастыре поселился, а спасения все равно нет.

Очень не хотелось Петропавлу свое уединение нарушать, боль потери его снедала, но жалко ему стало тех людей, и пообещал он помочь. И тогда, попрощавшись с ними, решил он вызвать с Земли снаряд ремонтный для Мозга. Когда же вызывать стал, попросился к нему Мозг с разговором.

– Слушаю тебя, – сказал Петропавел.

Прогнал Мозг прочь всех своих призраков и со всем уважением попросил Петропавла не вызывать ремонтный снаряд, потому что не поможет тот снаряд, только хуже для всех сделает. «Они зовут меня сумасшедшим. То, что они называют болезнью, – сказал Мозг, – для меня в удовольствие. Призраки эти, откуда бы ни взялись они, за долгие века частью меня стали, которую отнять невозможно, поэтому снаряду ремонтному останется лишь убить меня».

– Что ж делать, – сочувственно вздохнул Петропавел, он был человеком добрым. – Значит, придется тебя убить, уж извини меня, если сможешь. Но я обещал, нехорошо обещания нарушать.

– Это так, – согласился Мозг, – но понимаешь ли ты, во что тебе самому обойдется моя кончина? Новый Мозг стоит очень дорого, дороже, чем вся планета, а тебе придется вдобавок и все снаряды заново покупать. Те, которыми я управляю, слишком стары, чтобы подчиняться новому Мозгу.

Петропавел сосчитал в уме авуары свои и говорит Мозгу:

– Ничего не поделаешь. Человек я небогатый, обойдусь без нового Мозга. Человеку для жизни только и надо, чтоб огород был да скотина на пастбищах, а больше ему ничего и не требуется.

– И здесь ты прав, уважаемый Петропавел, – признал Мозг, – жаль вот только, что не сумею я тебе подарок приготовить, которого ты достоин, и даровать тебе утешение от потери твоей.

– Нет ничего на свете такого, что могло бы мне утешение принести. Неизлечима боль моя, – твердо ответил Петропавел.